В висках запульсировала боль, а глазные яблоки, казалось, взорвутся, но Рамси не обратил на это внимания. Он огляделся, снова ухмыльнулся, выплюнул каменную крошку и быстрым шагом пошел прочь. Прежде чем уйти, нужно убедиться, что все получилось, как было задумано.

Рамси вскарабкался на кучу обломков, осторожно ступая по неустойчивым, скользким камням, и по-кошачьи спрыгнул на другую сторону. Винтерфелл нельзя было узнать – разрушенный, растерзанный каменный остов, похожий на труп великана. А Рамси всегда нравились трупы, особенно распотрошенные. Кстати, о трупах: их тут было в избытке – Болтоны и Фреи, воины Баратеона и одичалые. Рамси преисполнился гордостью от содеянного – в последний раз он испытывал такое же сильное возбуждение, когда смотрел, как собаки трахают его женушку, - но из многочисленных мертвых тел его интересовали всего три.

Первым он нашел лорда Русе. У трупа взрывом оторвало руку, на снегу запеклась красно-черная корка замерзшей крови. Жуткая рана на шее щерилась, словно второй рот, сквозь нее со свистом задувал ветер. Этот свист в сочетании с открытыми бледными глазами лорда Русе создавал приятное зловещее ощущение. Рамси постоял над телом, облизывая губы, потом развязал бриджи, достал член и с наслаждением помочился на труп своего отца. Он бы продлил удовольствие еще немного, но было очень холодно и ему не хотелось отморозить себе хозяйство. Поэтому он закончил, убрал член в штаны и только повернулся на поиски второго тела, когда испуганный визг, доносящийся из разрушенного зимнего сада, оповестил его, что это тело пока еще не мертвое. Какого хрена? Видно, эту гору жира так просто не взорвать.

– Рамси… - Толстая Уолда Фрей была вся в саже и пепле, по ее лицу текла кровь из глубокого пореза над глазом. Она вся дрожала под тонким бледно-розовым плащом, накинутым на ночную рубашку. Можно подумать, эта тряпка сделает ее одной из Болтонов. – Рамси, прошу тебя… помоги мне… - Она увидела изуродованное тело своего мужа и содрогнулась. – Все, что захочешь… Я объявлю тебя наследником Дредфорта, мы с ребенком вернемся в Близнецы, я никогда не пойду против тебя… я попрошу Эдвина или… или Черного Уолдера и всех остальных, чтобы они стали тебе друзьями… обещаю, клянусь… пожалуйста, помоги мне, помоги…

– Правда? – Забавное это будет зрелище – Толстая Уолда скачет в Речные земли на своей толстой кобылке. А еще забавней будет, когда разбойники перехватят ее по пути и вздернут на суку; ее жирная рожа почернеет, а по ногам потечет дерьмо. – Вы клянетесь?

– Клянусь, - проскулила она. – Дредфорт твой. Клянусь жизнью.

Вот и славно. Он подал ей руку.

– Что ж, тогда пойдемте.

– Ты поможешь мне? – В ее водянистых голубых глазах загорелась отчаянная надежда. – О, Рамси… я знала, что ты не такой, как… как все говорят… Ты… твой отец гордился бы … спасибо тебе, я так тебе благодарна…

Мой отец будет валяться здесь, пока его не склюют вороны. Или не сожрут волки. Рамси предпочел бы второй вариант: так более поэтично. Он улыбнулся Толстой Уолде, вцепившейся в его руку, повернулся и повел ее через двор, слушая ее болтовню о том, какой он хороший человек, какой сильный, она всегда знала, что он лучше, чем любой законный сын. Эти слова льстили его самолюбию, пусть даже они исходили из уст этой непроходимой дуры, поэтому он не останавливал ее. Наконец они дошли до большой кучи камней, и он сказал:

– Ждите здесь, я приведу лошадей. Присядьте, вы, должно быть, выбились из сил.

Толстая Уолда тут же опустилась на ближайший камень.

– Да, я никогда этого не забуду. С тех пор как мы с твоим дорогим лордом-отцом поженились, Болтоны и Фреи всегда будут близкими друзьями и верными союзниками…

Ее прочувствованная речь прервалась, потому что Рамси обрушил камень ей на голову. Уолда закричала и вскинула руки, отчаянно пытаясь смягчить удары, но Рамси повалил ее на землю, поставил одно колено ей на грудь, а другое на плечо и продолжал бить.

Ему понадобилось больше времени, чем он ожидал; даже после двадцати или тридцати ударов Толстая Уолда все еще дергалась, ее жирные пальцы трепетали, словно крылья раздавленной бабочки. Он поставил колено ей на горло, и ее дыхание перешло в тонкий придушенный хрип. На ее губах вскипали и лопались кровавые пузыри. Казалось, она силится выговорить: «За что?»

Наконец она перестала шевелиться. Рамси слез с нее и встал на ноги.

– Посмотри на это с другой стороны, - сказал он ей. – Если бы я был жесток, я бы замуровал тебя в развалинах, чтобы ты умерла с голоду. Судя по твоему виду, это твой самый жуткий кошмар. Но так уж вышло, что у меня нет на это времени. Весьма прискорбно слышать, будто бы ты согласна отдать мне Дредфорт. Можно подумать, твой выблядок имеет какие-то права. Дредфорт всегда был моим. Здесь все мое. Вы со старым пердуном только что в этом убедились.

Уолда еще раз дернулась, в горле у нее забулькала кровь. Потом ее голова запрокинулась, глаза остекленели. По остывающей щеке скатилась слезинка.

Рамси подумал, не содрать ли с нее кожу в качестве трофея, но вспомнил, что у него действительно нет времени. Кроме того, от вида голых телес Толстой Уолды можно и окочуриться.

Оставив ее, Рамси быстро двинулся через двор мимо развалин Библиотечной башни; она была до самой крыши набита старой бумагой и сушеными кожами, поэтому пылала жарче всего, превратив старинное собрание книг и рукописей в гору пыли и пепла. Нужно не забыть проверить богорощу; только если она сгорела дотла, можно считать труд по уничтожению Винтерфелла успешно завершенным. Между кузницей и конюшней рвануло сильнее всего, и почти на всех телах, лежащих там, были лохмотья с пылающим сердцем Станниса. Ну что, понравился вам мой костер, а, шлюхины дети?