И вновь Куэйта подняла тонкую руку, прерывая ее. Наконец красная жрица ответила:

– Как вы уже поняли, многие верят, что вы – возрожденный Азор Ахаи. Вам известна легенда о первом Азоре Ахаи, о герое и его красном мече?

По правде говоря, Дени не знала эту историю, разве что обрывки, но перед ее внутренним взором встал юноша, которого она видела в пламени, его черные глаза, черные руки и горящий клинок.

– Светозарный, - произнесла она. Это видение оказалось гораздо значительнее, чем она ожидала. – И что?

Голос Куэйты стал еще более странным.

– Вы знаете, как был создан Светозарный?

– В крови. – В легендах так всегда и происходит. – Но я не знаю, в чьей…

Куэйта подняла руку и коснулась высокого воротника своего красного одеяния. Дени, не в силах вымолвить ни слова, зачарованно смотрела, как заклинательница теней расстегивает одну застежку за другой, пока парчовая ткань не соскользнула с ее плеч, обнажив белое тело. Правая грудь жрицы была совершенной формы, а вторая – изуродована почерневшей раной, столь глубокой, что Дени могла видеть сквозь нее. Запахло дымом, солью, закаленной сталью и жарким, жарким пламенем.

Сир Джорах дернулся, словно от удара. Он выругался, замолк, потом снова выругался, снова замолк, потом начал в третий раз и не остановился, пока не исчерпал свой запас ругательств по меньшей мере на трех языках. Наконец ее храбрый медведь хрипло прошептал:

– Нисса-Нисса.

Куэйта улыбнулась печальной улыбкой. Повернувшись к Дени, она сказала:

– Он угадал. Теперь вы понимаете, в чем дело? Вы понимаете, почему я могу существовать лишь в огне и тенях, почему я скрывалась, будучи у всех на виду? Любовь – это самая могущественная сила, и только ради любви я обнажила перед мужем свое сердце и позволила ему прекратить мою жизнь. Теперь вы понимаете, зачем я пришла к вам и куда вела вас? Чтобы вы сразились с Иными, как сражался мой муж.

– Я… не… понимаю. – Дени едва могла говорить от изумления. – Иные… те, что изо льда, они не…

Сир Джорах снова вздрогнул. Похоже, он опять принял на себя сильный удар.

– Нет, - сказала Куэйта, то есть Нисса-Нисса. – Их два вида. Иные из пламени и Иные изо льда, и, как только что выяснил ваш рыцарь, они постоянно дают жизнь друг другу, восполняют друг друга, и это длится вечно. Когда человек погибает в пламени Рглора, Великий Иной возрождает его и превращает в одну из тех голубоглазых тварей, каких вы уже видели. Так происходило поколение за поколением. Мой супруг победил эту нечисть, сражаясь Светозарным в Рассветной Битве. Потом была воздвигнута Стена, и темные силы были укрощены… на время. Теперь красные жрецы и Белые Ходоки вновь обрели мощь, но они должны быть повержены раз и навсегда, или наступит конец света.

Дени отчаянно пыталась осмыслить услышанное, но мозг отказывался служить ей.

– Так вот почему ты хотела, чтобы я пришла сюда, - наконец прошептала она. – Потому что Иных в Вестеросе нельзя победить, пока здесь, на востоке, я не уничтожу пламя, которое их создает.

– Именно так, Мать Драконов. – Нисса-Нисса снова запахнула свое одеяние. – Красные жрецы считают, что Азор Ахаи – их Воин Света, но он больше, гораздо больше. Он выше и тех и других. А теперь Визерион находится во власти врага. Вы должны исполнить свой долг здесь и сразу же вернуться в Миэрин.

– Я… но Дрогон тяжело ранен, он не сможет…

– Не этим путем, моя королева. – Лишенные возраста глаза не отрываясь глядели на нее. – Вы видели правильный путь.

Дени потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, о чем говорит жрица.

– Через пламя.

– Да. Вам нужен ваш сын. Призовите его.

Дени закрыла глаза, не замечая грохота взрывов, – аэроманты изо всех сил старались победить пламя. Она чувствовала, что погружается в чернильно-черное небытие; рука сира Джораха была единственной связью с реальностью. Но в своих мыслях она очень четко увидела Дрогона, почувствовала его, закутанного в парусину и подвешенного за кормой «Пряного Ветра», беспокойного и раздраженного от боли и скуки. Она узнала его запах, его шкуру, она проникла в него, взглянула на мир его красными глазами, шевельнула раненым крылом. И вдруг, с усилием, заставившим ее вскрикнуть, он поднялся в воздух, молотя крыльями, а внизу по палубе метались перепуганные летнийцы.

И Дрогон, и Дени не обратили на них внимания. Черный дракон набрал скорость – она чувствовала его боль, хорошо еще, что лететь недалеко, - а потом сложил крылья и нырнул, точно так же, как в тот раз, когда напал на храккара в Дотракийском море и получил свои раны. Дени увидела внизу шпили храма… в своем собственном теле она почувствовала его приближение… потянулась, чтобы приветствовать его…

Черноту над ними прорезала огромная трещина, и внутрь хлынул солнечный свет. Своды и колонны со стоном и грохотом начали рушиться, и за мгновение до того, как сир Джорах подхватил ее и закрыл своим телом, Дени увидела, как с высоты на храм опускается гигантское чудовище – могучий дракон. Дрогон запрокинул голову и закричал.

Аэромантов тут же как ветром сдуло. Но Нисса-Нисса осталась стоять неподвижно, наблюдая, как дракон опускается в самый центр хаоса и значительно увеличивает его. Столб огня почти погас, и Дрогон, выпуская из ноздрей клубы дыма, уничтожал последние остатки. От взмахов его крыльев по залу пошли волны раскаленного воздуха, и Дени, все еще лежа, закрытая сиром Джорахом, услышала, как падают камни. И в этот миг она наконец поняла, каково это – быть драконом, непобедимым и свободным. А еще она поняла, почему ее предки доводили себя до безумия и гибели, пытаясь найти способ вновь обрести это сокровище.