— Парни, вы… — Ремус качает головой и вдруг, подхватывается, хватает нож и без раздумий режет себе ладонь. Кровь брызгает на траву. — И я клянусь! Клянусь, что всегда буду вашим другом!

Питер предчувствовал, что это произойдет ещё когда Сириус схватился за нож, но теперь настает его черед и он смотрит на окровавленное лезвие с ужасом, думая о болезнях и инфекциях, а парни смотрят на него. Они держатся за руки, их скрепляет нечто такое необъяснимое, что и Питеру ужасно хочется к ним.

С большим трудом ему удается сделать небольшой надрез и он, задыхаясь от гордости, последним кладет ладонь на их сцепленные руки.

— И я тоже, — говорит он, дрожащим от радости голосом. Сириус хлопает его по плечу.

Он свой! Теперь он совсем свой!

…1977 год…

Питеру никогда не нравилось видеть, как Ремус превращается в оборотня.

Это было жутко, страшно, неправильно…

Как только комнату залил голубой лунный свет, Ремус поднял голову ему навстречу и на лице у него возникло такое выражение, какое может быть у человека, который смотрит на палача, занесшего меч.

— О, началось! — сверкнул глазами Блэк, когда Ремус часто и тяжело задышал и у него исступленно затряслись руки. Вместе с Джеймсом он подскочил к нему и скрутил, прежде, чем Ремус начал рвать на себе кожу.

Питеру всегда казалось, что Ремус дрожит, потому, что это волк так яростно рвется наружу.

А когда он однажды набрался смелости и спросил, почему его так трясет, Ремус смущенно признался, что в такие минуты он просто до безумия боится наступающей боли и ничего не может с собой поделать.

— Черт, Рем, и откуда в тебе столько сил, а? На вид такой безобидный… — пропыхтел Сириус, выкручивая руку с растопыренными, скрюченными пальцами и когтями, которыми Ремус пытался дотянуться до своего лица.

— Эй, парень, спокойно! — прикрикнул Джеймс, когда Ремус импульсивно дернулся, вырвал руку из захвата и разорвал кожу на своей щеке. Из разреза сразу полезла густая коричневая шерсть. — Шрамы это конечно, круто, но ты не будешь нравиться своей Валери, если превратишься в фарш!

— Ты серьезно?! — выпучил на него глаза Сириус и тут Ремус, который до этого боролся с болью, крепко стиснув зубы, мучительно взвыл и его голос оборвался, превратившись в настоящий волчий вой.

Раздался тошнотворный хруст — его лицо начало вытягиваться.

Питер вжал голову в плечи, с ужасом глядя, как худая грудная клетка Ремуса ломается, шевелится так, словно из неё просится наружу какое-то существо, как его колени меняют угол, как он увеличивается в росте, как покрывается густой коричневой шерстью и дико бьется в руках друзей, пытаясь разорвать остатки кожи, код которой рос волк.

Джеймс и Сириус кричали что-то, но Питер слышал только рев превращающегося зверя. Он горазд был сорваться с места и убежать в любую секунду, потому что ему было страшно и он не находил в происходящем ничего забавного. Но не мог. Любопытство было равносильно страху и он смотрел на то, как его друг, такой привычный Ремус превращается в отвратительное, жуткое чудовище…

А когда же он окончательно превратился, Сириус, обернувшись псом, бросился на него и повалил на пол, так что Питер не успел толком ничего рассмотреть, а Джеймс отскочил в сторону, посмеиваясь над их возней.

— Рады снова видеть тебя, Лунатик! — провозгласил он и низко поклонился оборотню.

Оборотень дернулся, услышав человеческий голос, голодно заревел и сорвался с места, но Джеймс в один миг превратился в оленя, резво скакнул вбок и нахально сверкнул в темноте большими влажными глазами. Волк замер с поднятой лапой и озадаченно опустил уши.

Сириус звонко гавкнул.

…1975 год…

— Эй, я здесь, ау-у! — Джеймс задыхается от смеха, складывает руки рупором и воет на волчий манер. Оборотень бросается на него, но мальчик в последний момент превращается и в сторону отскакивает красивый, почти величественный благородный олень, а неповоротливый, но довольно большой щенок-оборотень мешком падает в траву.

Сириус покатывается со смеху и легонько подстрекает его чарами щекотки, а когда оборотень бросается на него, смех Блэка удивительно гармонично перерастает в лай и уже не он, а большой черный пёс бросается оборотню навстречу и валит на землю, но они не дерутся, а просто цапаются и возятся, как в тот день, когда Ремус пытался отнять у Сириуса свой новенький значок старосты…

— Давай, Хвост! — веселый голос Джима эхом улетает в лес. — Давай!

И Питер решается — трясущейся рукой направляет палочку на оборотня, зажмуривается и…то ли заклинанием ошибся, то ли ещё чем, но он случайно обжигает его.

Оборотень взвыл от боли, тяпнул пса так, что тот пронзительно взвизгнул, и обернувшись, бросается теперь на Питера, который от ужаса чуть было не забыл трансформационное заклинание.

Огромная гора меха, мышц и вони обрушивается на крысу, но оборотень его просто не заметил, не нашел в траве. Он упал на него и чуть не раздавил.