До вечера, не спеша, с перерывами они вскопали пол-огорода, а на другой день вторую половину. Чуть осталось, дождь помешал.

11

Дима возвращался поздно вечером домой. В Москву его вытащил Миша, они пошлялись по городу, посидели в кафе, зашли в Пушкинский музей на выставку "Пикассо", подолгу стояли у картин, и Миша все говорил о колорите, о форме, о воздействии цвета непосредственно на подкорку, минуя сознание и вызывая эмоции. А Дима думал о том, что этот Пабло, в общем-то, вполне мог быть пациентом Виктора.

После музея прошлись по Тверской, на Маяковке Миша нырнул в метро, а Дима захотел ещё прогуляться, дошел до Долгоруковской, постоял на троллейбусной остановке минут десять, и не дождавшись его, решил идти до метро две остановки пешком, или поразмяться даже до Савеловского, а если вдруг догонит троллейбус, то можно будет и сесть.

В толчею метро ему не хотелось.

Он был уже у Новослободской, когда шедший решительным шагом в подземку мужчина вдруг остановился, вызывая недовольство прохожего, который на него налетел и окликнул Панина:

– Дима, это ты?

Дима остановился, вглядываясь, не узнавая, напрягаясь.

– Не узнаешь, значит, - сказал мужчина, - а я ещё тебе нос чесал.

И Дима сразу вспомнил всё: палату с разводом протекшей жидкости на потолке, на который часами смотрел, черную кошку с белыми усами, любившую спать на его постели, и продолжающую делать это и сейчас, уже в его комнате, взъерошенного Кузьмичева. Всплыло даже имя, которым его называла жена, Андрей.

Дима шагнул навстречу Кузьмичеву, и обнял товарища по несчастью.

– Привет, Андрей, - сказал он.
– Конечно, узнаю.

– Как ты?
– спросил Андрей.
– Выглядишь здоровым.

– Да, вот, всё нормально. С таблеток слез, раз в год только провожу курс и всё. Работаю.

– А ты как?

Он вглядывался в худое, бледное, но чисто выбритое лицо. Андрей, несмотря на вечернее время, был совершенно трезв, опрятно одет, но выглядел понурым, в то время как в палате он был весел и любил побалагурить.

– Что-то не так?

И Кузьмичев вдруг странно сморщился, лицо пошло складками, и он тихо сказал:

– Всё не так. Умерла моя Галина, помнишь её?

Дима кивнул. Они отошли в сторонку, чтобы не мешать пешеходам.

– Как же, не старая ведь?

– Не старая, да жизнь её замучила. Гипертония у нее была, а ей не до себя было, таблетки какие-то пила, и всё на ходу, на ходу. А тут плохо ей стало, вызвали скорую, те сделали какой-то укол, и уехали. Она вроде уснула, я отдельно лег, чтобы не мешаться, а утром встаю, что думаю, моя хозяйка не хлопочет на кухне, завтрак не готовит, вроде пора.

Зашел в комнату, а она холодная.

Андрей достал сигареты, торопливо прикурил, затянулся, выпустил дым наверх.

– Да, - Дима, кивнул, понимаю, - после стольких лет остаться одному...

– Да ведь если б не я, если не мотал бы я нервы со своим пьянством, она бы жила и жила, а то у меня запои два-три раза в год были, а у нее гипертония. Нельзя было ей такие стрессы. Вот сын мне и сказал: " Всё из-за тебя, отец. Из-за того, что водку ты любишь больше, чем нас".

Кузьмичев ещё раз затянулся, и смял окурок о гранитную стену здания.

– Вот так. И ты, Дима, поверишь, с той поры мне как отрубило, водка эта стала такой ненавистной, я даже на поминках чуть пригубил. Получается, Галя всю свою жизнь боролась с моим пьянством, а победила его только тогда, когда умерла.

Диме стала страшно за Кузьмичева, который жил в сознании своей вины в смерти жены. Он сказал

– Не убивайся, и не вини себя. Конечно, ты жизнь себе отравлял и ей. Но гипертония есть гипертония, стрессы у нее были наверняка не только из-за тебя.

– Это так, с невесткой они иногда цапались, но всё же довело её до могилы мое пьянство.

Помолчали. Диме и сказать было нечего, и он сменил тему разговора:

– А где работаешь?

– А всё там, в автомастерской. Теперь это кооператив. Машины чиню. У меня, ведь Димка, как в народе говорят, руки золотые, я всё могу сделать, и дома по ремонту, и электропроводку, и мотор с закрытыми глазами разберу и соберу, а сейчас, когда без запоев и руки с перепою не трясутся, от клиентов отбоя нет, начальство меня ценит, я хорошо зарабатывать стал, а куда, на что мне деньги?

Сыну подкидываю на внука, а мне самому всю жизнь денег на водку не хватало, а когда пить перестал, так и вот, потратить-то не на что.