пуговицы. Его боль сплелась с моей собственной. Пытаясь казаться абсолютно

спокойным, он вернулся ко мне.

– Встань, - сказал он, заложив руки за спину.

Я сделала, как он приказал. Мои колени тряслись, а желудок явно мог разразиться

молниями. Валко был в ярости, но сейчас он мог её сдерживать. Фейя, сделай так, чтобы

он сдерживался до последнего.

– Соня, как давно ты при дворе?

– Три месяца.

– А как давно я унаследовал престол? Нет… - он попытался исправить. – Как долго мне

уготовано править Рузанином?

– Всю свою жизнь, мой Император, - мой голос дрогнул.

– Всю свою жизнь, Соня, - глубоко вдохнув, ответил он. – Даже раньше. До того, как я

родился. Сами Боги нарекли меня правителем. Неужели я не достоин носить эту корону на

своей голове в самый тёмный для своей империи час?

– Мой Император, вы спросили моего мнения, - тучи надо мной сгущались.

– Я думал, что моя Прорицательница, - за окном блеснула молния. Его лицо стало

пунцовым, а жилы стали выделяться на фоне кожи. – Я думал, что моя наделённая

талантом защитница, поддержит меня! Да ты хоть представляешь, сколько я это

планировал? А ты, по секундной прихоти, подняла меня на смех перед всеми

советниками! – я отпрянула, боясь, что он меня ударит. Но вместо этого он просто

положил руки на бёдра. – У тебя есть, что сказать?

Моё тело тряслось от того, что теперь мне хотелось его ударить. Я встала, пытаясь

бороться со своей собственной яростью. Прежде, чем он убьёт меня, прежде чем я

потеряю контроль. Он хотел извинений, но он их не получит. Даже если заберёт Дашу, даже если сюда приедет Кира, даже если я сама буду казнена. Во мне подогревалось

безумие, и только оно придавало мне решительности. В душе я понимала, что, по его

просьбе, я должна была высказать своё собственное мнение. То, что я почувствовала в

ауре Антона, подтвердило мои домыслы. Император не собирался повесить меня потому, что однажды я предала его ожидания.

– Соня, ты вообще не думаешь обо мне, правда? – он спокойно расправил плечи. Грозовые

тучи отступали.

Мои руки сжались. Думаю ли? Слишком ли глубоко пустила корни моя любовь?

Насколько сильно я его уважаю, откидывая всё моё влечение?

А он думает обо мне? Он собирается заключить брак. И, тем не менее, я мечтала о том, чтобы он позвал меня к себе ещё раз или же постучал в мою дверь. Должна быть причина, почему я всё ещё не использовала ключ от балетного зала. Может, я и правда чувствовала

к нему что-то?

Валко смотрел на меня слишком долго, не желая уступать. Прежде, чем я успела ему

ответить, он ринулся ко мне, и, приблизившись, резко коснулся моих губ своими. Он

снова прижимал меня к себе так, как это происходило и в прошлый раз.

Резкий порыв его страсти столкнулся с моей нерешительностью. Я старалась держаться

уверенно и холодно, чтобы понять, что же на самом деле я к нему чувствую. Но он

углубил поцелуй, касаясь более грубо, запустив в мои волосы руку, толкнув меня на

острый угол стола. Только тогда я издала крик боли.

– Не хочу вам мешать, но письмо нужно прочитать срочно.

Антон.

Восстанавливая возбуждённое томное дыхание, Валко отстранился, взглянув на меня

исподлобья. Он не хотел, чтобы я смотрела на его брата в дверях.

– Быстро рассказывай, в чём дело, - сказал император, не оборачиваясь.

– Эсценгард получил Ваше письмо, - Антон говорил монотонно, будто бури ярости,

запертой у него внутри, и не бывало совсем.

Я напрасно пыталась выпутаться из рук императора. Я не могла увидеть принца, чтобы

понять, точно ли аура ярости исходит именно от него. А что, если Антон подслушивал за

дверью? Почему он беспокоился? Он ясно дал понять, что и думать обо мне не станет.

– Более того, - продолжал принц. – Люди из Эсценгарда уже на пути к нам. Их посланник

выехал вслед за письмом и прибудет через два дня.

Валко удовлетворённо выдохнул. Его гнев превратился во что-то яркое, будто солнце в

пасмурный день. Его не смущало то, что за окном всё ещё моросил дождь. Он снова