– Па? Это коммунизм?
– спрашиваю я.

– Коммунизм, - отвечает отец.

Я слышу ответ, а после раздается странный хлюпающий звук. Я оглядываюсь и вижу: ножи винтокрылого механизма, устроенного под потолком для перегонки свежего воздуха, срезают на уровне глаз легкоустранимый золотушный детский череп Бори. Открытый череп братика фонтанирует жирной отходной красногвардейской жижей...

Правительственные авто летели из кремлевских ворот, как пули у виска. Столица начинала жить на осадном положении: на окнах появились бумажные кресты на случай бомбовых ударов НАТО, на площадях жгли бледные от солнца костры, на дорогах возникали заторы, а через реку к кремлевским куполам строчил пятнистый вертолет.

Потерявший былую роскошь мятый лимузин мчался по совершенно свободному шоссе. Загоруйко и компания находились в нервозно-возбужденном состоянии: смеялись, вспоминая перипетии фантастических событий. Однако скоро всем стало не до смеха: впереди появились грозные танки с орудийными хоботами.

– Надеюсь, нас не перепутают с болванами?
– поинтересовался журналист, сбрасывая скорость авто.

– Могут, но я этому не удивлюсь, - серьезно отвечал Виктор Викторович.
– Пришло время собирать камни.

Впитавшие новый заряд биостимулятора болваны перестроились в нестройные ряды и решительной поступью двинулись за Великим Вождем. Они шли несокрушимой лавиной, разрушая все на своем пути. Они шли, непобедимые, и многотысячный рев из луженых глоток оглушал всю планету:

– Марш-марш-марш! Даешь-даешь-даешь! Коммунизм-коммунизм-коммунизм!

На экране телевизора маршировали памятники. Зрелище для неподготовленного зрителя представлялось невероятным и жутким. Тягостное молчание повисло в командном пункте на колесах. Наконец кассета закончилась, и пленка автоматически стала вращаться на начало.

– Ну-с, какие будут мнения, господа генералы?
– спросил самый Главный Генерал, похожий на самого Главного Генерала умными печальными глазами.

Генерал авиации шумно перевел дыхание и рубанул сплеча, как генерал конной армии:

– Я бы этот ученый народец весь вешал на столбах...

– Даже знаю, за какое место, - остановил его Главный Генерал.
– Еще?

Танковый генерал, сидя на стуле, как в рубке боевой машины, процедил сквозь зубы:

– Броня крепка и танки наши быстры! Разрешите?

– Еще?

Ракетный генерал, вполне интеллигентный на вид очками, неожиданно крякнул, как мужик:

– Да что там! Впарю "каскадом"! В прах! В пыль! В бога-душу-мать!

Виктор Викторович в ужасе схватился за голову - свою:

– Вы с ума сошли, господа? Идею нельзя победить силой оружия, это я вам говорю. Это так просто понять! С идеями надо бороться только идеями. Не иначе.

Генерал авиации вспылил:

– Можно! Еще как можно. Была б моя воля, я б из тебя, неуч, душу вон!..

– Прекратите!
– задумался Главный Генерал, морща штабной лоб. Затем обратился к журналисту: - Включи-ка еще это интересное кино.

Заработали механизмы видеомагнитофона, лента зарябила, и скоро на экране во всем своем великолепии предстали прекрасные женские ножки (и не только они), необыкновенно поднимающие боевой дух военачальников, так как даже они знали, что красота спасет мир.

Шеф-руководитель говорил по телефону, подобострастно выгнув спину. Его упитанное потное лицо буквально худело на глазах.

– Да? Да! Понял-понял!
– Почтительно опустил трубку на рычаг. Потом нажал кнопку вызова. Тотчас же на пороге явился сотрудник с военной выправкой.
– Эвакуация!
– завопил руководитель не своим голосом.
– По плану DFSFDGHK № 000001!
– И обессиленный плюхнулся в кресло.
– Все! Больше ни шагу в эту Азию, сдохнуть мне на этом месте!

Я, Автор, навещаю жену в роддоме. Она бескровная, тихая, в линялом больничном халате, шлепанцах, с умытым, утренним лицом. Я целую родное лицо и не чувствую запаха... или нет, слава Богу, слабый запах немытых волос...

– Как наши дела?
– бодрюсь.
– Как маленькие?

– Я боюсь, - отвечает.

– Ну что такое?

– Я не хочу рожать.

– Как это "не хочу"?
– нервничаю.
– Надо.

– Я умру, Саша. Я знаю, умру.

– Прошу тебя.

– И они тоже умрут.

– Замолчи!

– Зачем им жить, если такая жизнь?

– Какая?

– А то ты не знаешь!

– Знаю.

– Во-о-от. Что тебе еще нужно?

– Рожать надо.

– Сам рожай!
– И уносит прочь моих детей, равно, впрочем, как и своих.