— Нет.

— Прекрасно. Теперь послушаем, что делается в груди. Уважаемый, у вас так хорошо получается, поднимите сорочечку и подержите.

— Нет! Нет! Нет!

То был не отказ — вопль. Так кричат с отчаяния. Зовут на помощь. Соседи многоквартирного дома не преминули отозваться.

Квартира супругов наполнилась народом. Ингар попытался было незаметно смыться. Но тут взвизгнула Неллия:

— Консультант удирает!

Ничего не осталось, как раскрыться.

В такой переплет Ингар еще не попадал.

— Обидеть Метыню! Светлую лампочку!

Соседи-мужики в кутерьме не участвовали. Но бабы бушевали одна громче другой.

Как, мол, не стыдно! Как таких бандитов вообще на работу принимают! Издеваться над больным человеком!

Аусеклис тем временем опустился в кресло под зеленым торшером. И когда потрошительницы Ингара несколько приустали, спросил тихо:

— Мета, разве ты консультанта не узнала сразу?

Что Метыня могла ответить на это?!

КОНДИЦИОННЫЕ БЫКИ

Вилма и Микус Купини работали в коровнике в «Крастах». Откармливали бычков. Сто двадцать голов.

Вилма говорила:

— Мне до работы всего полкилометра.

Шоферы поправляли:

— Полтора.

Микус послушает, бывало, и махнет рукой:

— Счетчик у тебя барахлит, вот что я тебе скажу.

Коровник помещался в соседнем дворе. Правда, от двора уже почти ничего не осталось. Лишь большой каменный хлев, еловая изгородь да старый дуб. На жилой дом во время войны упала бомба. Вместе с ним сгорели клеть, конюшня, дровяной сарай, разные кладовки и пунечки. Как на диво, коровник остался цел. Даже драночная крыша не загорелась. В нем и разместилась теперь ферма. Уцелел также и большой сарай, огонь до него не добрался. Уже при колхозах хлев покрыли шифером. Сарай же в скором времени сгнил.

Хутор Купини был из числа так называемых новых хозяйств[1]. С хлевом на двух коров, двух лошадей, несколько свиней и кур.

Вилма всегда говорила, что идет на работу. Как-никак коровник находился в соседнем дворе…

Микус с женой принадлежали к породе тех работящих людей, за которыми не надо следить, которых не нужно понукать. Они жили и работали на самой окраине колхоза. Из центра в «Красты» привозили комбикорма, набивали чердак сеном, соломой. Те же машины увозили откормленный скот на мясокомбинат.

Это была тихая однообразная жизнь.

Подай корма, подстилай солому, нажми на выключатель, чтобы насос накачал воду в резервуар. И так с осени до весны, с весны до осени.

Летом быки оставались в хлеву. Ели муку, сухой корм. Но больше всего — свежую траву. Микус только и делал, что косил. Накосив, выпрягал лошадь из косилки, запрягал в телегу и подвозил.

Страх сколько наворачивали сто двадцать быстро растущих бычков. Мололи, точно жернова.

Вилма и Микус в хлопотах проводили весь день. В темную пору года начинали до рассвета, кончали после заката. К Купиням редко кто заглядывал из собственного колхоза, еще реже из других мест. Бывало, иногда заезжали из района. Микус и Вилма были рады гостям. Бодро семенили в «Красты». Чтобы показать хозяйство, Микус торжественно начинал:

— У нас, как ни верти, все быки с кондицией.

О кондиции постоянно твердили зоотехники и ветеринарный врач, председатель и бригадир.

Раньше Купини показывали упитанные бычьи спины, радовались лоснящимся бокам, рассказывали про корма. Гости согласно кивали, но глазами шарили по сторонам. Председатель неизменно заканчивал демонстрацию словами:

— Соответствуют кондиции. Уже долгие годы.

После чего товарищи из центра устремляли на быков и на их нянек восхищенные взоры.

Микус быстро смекнул, что нет смысла выкладывать крестьянские хитрости. Никого не интересует, сколько даешь сена, сколько соломы, сколько комбикормов и корнеплодов. Он стал ограничиваться одной фразой:

— У нас, как ни верти, все быки с кондицией.

Чтобы приезжие не стояли истуканами, точно чиновники с накрахмаленными физиономиями, Микус доверительно сообщал:

— Колхоз, да и мы с женушкой, как ни верти, получаем за сверхбыков.

Чуть такое скажешь — сразу у всех удивление, вопросы. Гости, видно, полагали, что старик проболтался: быков больше, чем в списках. Лишних делят на граммы, чтобы у официально зарегистрированных суточные привесы были побольше.

Но Купини до такого и додуматься не могли, а предложи им кто-нибудь этакое жульничество, ввек не согласились бы.

Бычки тем временем набирали вес — не наглядеться на красавцев. Вилма смеялась:

— Кожа растет слишком медленно. Того гляди — лопнет.

Сверхбыками Купини называли килограммы, которые быки наращивали сверх положенных по норме. Вилма с Микусом за короткий срок доводили каждого из ста двадцати бычков до нужной границы веса и еще чуть выше.

Когда в республике стали нахваливать семейные фермы, колхоз приводил в пример семью Купиней в «Крастах». Главный зоотехник комментировала: