Он должен верить в это, другого выхода нет.

Смит трактует его спокойствие по-своему.

— Так быстро сдались, мистер Холмс? — он усмехается, довольный собой. — Всегда думал, что вы крепкий орешек. Не то, чтобы я жаловался… — он достает из кармана длинный плоский футляр. На его руках высокие хирургические перчатки, такие, что доходят до локтей. Эта картина вызывает тошнотворную волну, проходящую от живота к груди, и заставляет внутренности Шерлока сжаться.

— Я не виноват в ее смерти, — открывая футляр, говорит Смит. Холодный блеск металла.

Скальпель.

Шерлок прикрывает веки, сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. В ушах звучит нервный хохот Джона:

<…>

— Ты когда-нибудь перестанешь раздражать тех, кто жаждет нас убить, а, Шерлок?

— Не могу обещать, Джон. Ты же меня знаешь.

— О, кого я спрашиваю… <…>

Как раз сейчас стоит забыть о своей способности раздражать. Чем дольше Смит будет говорить, тем выше шансы на побег — тогда как взбешенный Шерлоком, он захочет поскорее пустить в ход скальпель.

— Не моя вина, что она сдохла, — повторяет Смит. — Из-за тебя моя жизнь покатилась к чертям, — он достает скальпель и крутит его между пальцами. — Я потерял работу. Дом. Репутацию. Привычную жизнь. Жену. Я потерял 10 лет жизни, и ничего из этого уже не вернуть.

Смит снимает защитный колпачок и аккуратно кладет деталь в футляр. Шерлок рефлекторно дергается в сторону, насколько это вообще возможно, учитывая веревки. Он сжимает кулаки и заставляет тело лежать спокойно. Однажды он уже умирал, и, несмотря на попытки сохранить достоинство, тело его подвело. Он вспомнил, как размахивал руками в полете с крыши Бартса. Если сейчас он действительно умрет, то, по крайней мере, стоит избавить Джона от зрелища истерзанных в агонии запястий.

— Знаете, я ведь не собирался подставлять доктора Ватсона, — Смит поигрывает скальпелем. — Я думал засадить Питера Ланкастера. У него был мотив — ревность: Катрин завела интрижку с Вандербильтом.

Все встает на свои места. Смит произнес имя Питера с горьким презрением, имя Джейсона — с пренебрежением. Но о Катрин он говорил с нескрываемой яростью. До этого с той же яростью он говорил о том, что потерял жену.

Смит продолжает говорить:

— Однако вскоре я увидел, как вы разгуливаете по месту преступления вместе с вашим доктором. Связь между вами была очевидна. Тогда я уже знал, что убью вас, но возможность полностью уничтожить своего врага слишком хороша, чтобы ее упускать, — он издал смешок. — Ваш дорогой Джон сядет за ваше же убийство. Здорово придумано, верно? Стащить перчатки с отпечатками было не сложно. В последние недели вы были весьма предсказуемы, стоило лишь проследить, когда вы двое уйдете на эту свою терапию, — он не скрывает насмешки, — а затем дождаться, пока ваша домовладелица отлучится из дома, и забраться внутрь. Могли бы спрятать ключ получше.

Внезапно скальпель в руке Смита замирает в безупречном хирургическом захвате. Он наклоняется и ставит на стол пустую пластиковую канистру.

— Хватит болтать, — говорит он. — Я и так потерял достаточно времени.

Он срывает простыню и отбрасывает помеху на пол. Лезвие скальпеля ложится точно посередине грудины Шерлока — одно нажатие, и оно входит в кожу. Шерлок видит кровь, но не чувствует боли — должно быть, скальпель очень острый.

Он умудряется лежать спокойно до тех пор, пока лезвие не начинает двигаться, обнажая острые края раны.

Он все еще не чувствует боли и, все же, не может контролировать дергающиеся в панике конечности.

========== Содранные в кровь ==========

Джон выходит из дома вместе с Шерлоком, как всегда сопровождая его везде и во всем. Они не обсуждают идею пройтись пешком; одного взгляда Шерлока достаточно, чтобы Джон понял направление его мыслей.

Джон сохраняет обычную тактичную дистанцию, такую, как и всегда. Шерлок не нуждается в извинениях, поэтому и сейчас он молчит. Джон знает его достаточно и понял бы, если б тот затаил обиду за утренний разговор. Но, все же, недосказанность давит на него.

Было глупо допустить хотя бы намек на жалость по отношению к Шерлоку. Он вообразил, что Шерлок смягчился, хотя кому как не ему знать характер друга.

Мягкость — не про Шерлока. Конечно, у него есть свои уязвимые места — у кого их нет. Джон знает о них лучше, чем кто-либо, и никогда не касается их. Шерлок делает для него то же самое. Вот почему они так подходят друг другу.

Они молчат. Им и не нужно говорить. Все как обычно, как в любой другой день — Шерлок идет чуть впереди, Джон следует за ним.

Джон придвигается ближе, чтобы дать дорогу незадачливому папаше. Их руки соприкасаются, но ни Шерлок, ни, тем более, Джон, не спешат отодвинуться.

— Сегодня выходит новая книга Джона Грина. Я подумал, что смогу сходить в книжный, пока ты будешь на терапии.

Шерлок хмыкает, соглашаясь. Жизнь надломила его, и наспех залатанные, рваные края этой раны расползаются по швам. Но он не разбит, не уничтожен — и с самого первого дня Джон видит лишь потребность в любви. Шерлоку нужен кто-то, кто поможет ему влиться в мир людей, кто-то, кто не захочет изменить его. И Джон попробовал стать таким человеком, потому что любит Шерлока, всегда любил. Шерлок знает об этом (как подозревает Джон, с того самого момента, когда он понял это сам).