Через некоторое время засов её двери заскрежетал и на пороге появился огромный слуга с заспанными глазами и отрешённым взглядом. Он был немым, поэтому спрашивать что-либо было бессмысленно.

– Тот человек в соседней комнате всё время стонет... Ему нужна помощь. Ты ведь не хочешь, чтобы он скончался? Я помогу ему, если ты проводишь меня.

Слуга почесал плешь на затылке, поковырял в гнилых зубах, словно это могло помочь ему думать, затем ощерился и махнул рукой, пропуская её в коридор. Связка ключей, висящих на его поясе, помогла отпереть дверь, за которой лежал 'норманн'.

– Мне нужна чистая одежда для меня, ты понимаешь? И чистый кусок материи для него, а ещё что-нибудь из выпивки покрепче.

Слуга медлил, тупо почёсывая затылок.

– Ну? Чего же ты ждешь, тупица, иди же? Можешь запереть меня здесь, я пока промою его раны, бестолочь.

Последние слова, наконец, подействовали, и слуга, звеня ключами, быстро вышел из комнаты, запирая за собой дверь.

– Жёстко ты с ним разговариваешь? Не боишься, что обидится?
– неожиданно прозвучал густой голос 'норманна', и Франсуаза, вздрогнув, обернулась к лежащему человеку.

Она потушила свечу, в ней больше нет необходимости, за окном совсем рассвело.

– Тебе полегчало, как я погляжу?
– надменно произнесла девушка, отрывая кусок от своей сорочки и смочив его в воде.

Она присела рядом на корточки, протирая лицо мужчины, и теперь он мог рассмотреть её. Совсем юное лицо уже не казалось ему кукольным, наверное, сейчас она была самой собой, забыв про презрение и надменность. Она пусть ненадолго стала простым человеком, как те крестьянские девчонки, которые бывали в его постели. Но ни одна не смотрела на него без страха, как эта, ни одна не смывала по собственной воле с его тела кровь и не прикасалась к нему без боязливых содроганий.

Её лицо выглядело бледным, тонким, почти прозрачным, и эту бледность ещё больше подчёркивали белокурые спутанные локоны, которые совсем недавно были уложены по последней моде робкими руками служанок. Что стало с ней, с этой маленькой любовницей маркиза, почему вдруг впала в немилость? Её тонкие руки покрыли синяки, кому как не Райсу знать, отчего такие остаются. Такие, иссиня-красные с кровяными крапинами бывают только, когда сильно сдавливаешь тело, пытаясь его удержать в нужном положении. Кровь на сорочке и синяки в уголке губ. Норманн впервые рассматривал результат после насилия. Он никогда не интересовался жертвой своего насилия, как она выглядит после его огромных рук, а уж тем более чужую жертву.

– Зачем тебе это?

– Что?

– Зачем ты возишься с моими ранами? Тебе, как видно, самой нужна помощь?
– прошептал он, глядя в её глаза. Но она только горько усмехнулась.

– Не уж-то знаменитый своей жестокостью 'норманн' испытывает жалость, глядя на меня?

Мужчина промолчал, тогда она добавила.

– За меня можешь не беспокоиться. Я уже в порядке, а синяки это всё проходящее, заживёт, - девушка продолжала делать своё дело, заматывая рану на голове и не глядя в глаза мужчины.

– Ты не ответила на вопрос.

– Что ты хочешь услышать, норманн?

– Зачем ты помогаешь мне? Разве ты меня совсем не боишься? Ведь я настоящая сволочь, особенно с такими хрупкими куклами, как ты.

Слова Франсуазы прозвучали жёстко, словно полоснула сталь клинка:

– Ты, в самом деле, думаешь, что меня теперь это пугает?

– Это всегда пугает женщин рядом со мной.

– Тебе нравится так думать?

– Нет! Но теперь уже всё равно, у меня репутация поганого человека.

– Всё можно изменить, если захотеть...

Ненадолго воцарилась тишина, затем Райс заговорил:

– Я нужен тебе. Иначе, зачем тебе возиться со мной? Ведь так?

– И что же в этом зазорного? Я помогу тебе, а ты поможешь мне.

– Каким образом?

– Ты большой и крепкий, - немного помолчав, она шёпотом добавила.
– Мне нужен спутник, помощник, который поможет мне сбежать отсюда и благополучно добраться до моего поместья.

– С чего ты взяла, что это буду я?

– Почему нет? Я слышала, что в битве ты - бешеный ураган, к тому же, глядя на тебя, не каждый захочет с тобой связываться.

Норманн криво улыбнулся и произнёс:

– Хорошенькое дельце: громила, которого узнает любой ещё издалека и маленькая потаскушка, которая лишь способна привлечь своим кровавым запахом любого охотника. Ну уж нет... вместе у нас нет никаких шансов.

– В отдельности шансов у нас ещё меньше. Помоги сбежать, и я заплачу тебе, немного, но не обижу.