— Но мне хочется знать, как это делается? — не отставал Пётр.

— Я могу вам это показать только на скелете, молодой человек, — отвечал Рюйш, надеясь, что таким ответом вполне удовлетворил любопытство. Кого угодно, но только не господина бомбардира.

— Значит, у вас есть скелет? — не отставал он.

— Есть.

— Вот и покажите, пожалуйста. Очень прошу вас.

— В таком случае пройдёмте в анатомический кабинет, молодой человек.

В анатомическом кабинете Пётр опешил — столь много удивительного было расставлено здесь по полкам, а у профессорского стола во весь рост стоял человеческий скелет.

— Ба-а, — воскликнул бомбардир в удивлении, — да у вас тут такие диковины!

— Это не диковины, молодой человек, — усмехнулся Рюйш. — Это препараты и пособия, изготовленные мной для демонстрации студентам во время лекций.

— Так вы читаете лекции, господин профессор?

— Да. По анатомии человека.

— Я смог бы на них побывать?

— А почему бы и нет?

— В таком случае я буду вашим слушателем, господин Рюйш.

— Завтра я веду студентов в госпиталь на практику. Приходите.

— Я обязательно буду у вас.

— А теперь смотрите сюда.

Профессор Рюйш подвёл Петра к скелету и подробно объяснил на костях ступни его, как происходит вывих и как надо сделать, чтоб вернуть кость на место. Пётр не удовлетворился объяснением, а, склонившись над ступней, несколько раз сделал скелету «вывих» и вправление кости на место.

— Только учтите, молодой человек, для пострадавшего эта операция очень болезненна. Поэтому вы должны это делать как можно быстрее, лучше мгновенно.

Увлечённые люди, а к таким именно и принадлежал Рюйш, очень ценят внимание и интерес других к их увлечению и стараются как можно больше и подробнее рассказать о любимом предмете. О лучшем слушателе, чем этот долговязый русский, и мечтать не надо было.

— А как вы изготовили скелет?

— Городские власти разрешили мне взять труп казнённого преступника, — начал Рюйш рассказывать об изготовлении этого учебного пособия в подробностях, объясняя, как вываривался скелет, как скреплялся, чем окрашивался.

После рассказа профессора Пётр шлёпнул скелет по черепу, молвил удовлетворённо:

— Служил дьяволу, а ныне — науке. Скажи спасибо, злодей.

— Вы совершенно правы, господин...

— Михайлов, — подсказал бомбардир.

— Господин Михайлов, благодарю вас за внимание, и если...

— Нет, нет. Ещё не всё, — сказал Пётр, почувствовав, что Рюйш собирается закончить беседу. — Пожалуйста, ознакомьте меня со всем, что есть у вас на этих полках.

— Но, господин Михайлов, для этого потребуется не один час. И потом, меня ждут.

— Хорошо, вы не возражаете, если я к вам ещё наведаюсь?

— Разумеется, нет.

— Тогда покажите мне ваш последний экспонат, который вы недавно изготовили и который на ваш взгляд наиболее удачен.

— Пожалуйста, — не задумываясь, сказал Рюйш. — Я недавно забальзамировал умершего младенца.

— Где он? — встрепенулся бомбардир.

— Пройдёмте в тот угол.

Пётр увидел там стеклянный ящик, в котором лежал обнажённый ребёнок.

— Да он как живой, — прошептал бомбардир восторженно, — и даже улыбается.

— Ну улыбку эту, разумеется, я сделал специально, дабы студенты не расстраивались.

— Расскажите, как вы бальзамировали его, профессор?

— Зачем вам это, господин Михайлов?

— Мне надо знать, господин профессор. Пожалуйста.

И Рюйш стал подробно объяснять секреты бальзамирования, впрочем ничего не скрывая от господина Михайлова, в котором вдруг почувствовал родственную душу. Но едва кончил рассказ, как «родственная душа» вдруг попросила:

— Позвольте, я сниму верхнее стекло?

— Зачем, господин Михайлов? — удивился Рюйш, которого ещё ни один студент не осмеливался просить об этом, мягко выражаясь, кощунстве. Да и сам он в мыслях не допускал открывать этот маленький саркофаг.

— Я хочу потрогать его. Вы не бойтесь, я не причиню ему вреда. Мне только надо убедиться, что это не кукла.

— Господин Михайлов, неужели вы думаете, что я позволю себе...

— Что вы, что вы, профессор, я знаю, что дитя настоящее. Но всё ж очень прошу, снимите стекло, оно отблёскивает и мешает подробно рассмотреть это чудо.