— Так когда всё же на материк-то, Пётр Алексеевич?

— Теперь уж от тебя зависит, Фёдор Алексеевич. Заключишь договор на табачную монополию с Кармартеном, получишь с него деньги, наймёшь мной отобранных мастеров, выдашь им дорожные, отправишь. А там и я отчалю на своей яхте. Я сам в нетерпении скорее с императором Леопольдом свидеться. Уж очень много у меня вопросов к нему накопилось.

Несмотря на то что за этим простым обедом было выпито по три стакана водки, Пётр тут же потащил Головина прямо домой к маркизу Кармартену, у которого уже не однажды бывал. Сведя их и представя друг другу, вернулся в Детфорд. Сказал Меншикову:

— Езжай, Александр, в театр королевский, найди Летицию Кросс, вручи ей от меня прощальный подарок.

— Какой?

— А я знаю? Купи, что там бабам любезно.

— Ты хоть сколь раз был у неё?

— А тебе-то что?

— Ну как? Чтоб знать, за сколько платить.

— Дурак ты, Алексаха. Ну три раза. Ну и что?

— Как что? Деньги счёт любят.

— Отправляйся, счётчик.

Меншиков долго не возвращался. Пётр, сидя за чертежами, уже и забыл о нём. Но едва он появился в дверях, вспомнил:

— Ну как? Вручил?

— Вручил.

— Что?

— Деньги.

— А почему не подарок?

— А откуда мне знать, что ей дарить? Подумал, за три раза хватит ей триста гиней.

— Ого! Это ж более двух тысяч рублей.

— Что «ого»? Она недовольна была.

— Как? — удивился Пётр. — Ещё и недовольна?

— Говорит, царь бы мог быть и пощедрее.

— А ты?

— А что я? Накинул ещё двести гиней.

— Ну и мот же ты, Алексашка.

— Какова работа, такова и плата, — вздохнул Ментиков, искренне пожалев, что добавил артистке.

Восемнадцатого апреля Пётр в сопровождении Головина прибыл в королевский дворец с прощальным визитом. Вильгельм тепло принял его.

— Я пришёл проститься с вами, ваше величество, и поблагодарить вас за всё, что вы для меня сделали.

— Я рад, что хоть чем-то был вам полезен, — сказал Вильгельм. — Надеюсь, об Англии у вас останется доброе впечатление.

— О-о, ваше величество, этот остров английский я считаю лучшим и самым красивым островом в мире.

— Надеюсь, вы всё посмотрели, всё попробовали, что вас интересовало, мой друг?

— Да, ваше величество, если б я не побывал в Англии, я так бы и остался плотником. Только здесь благодаря помощи Альтона Дина я научился конструировать корабли.

— Как вы нашли наш парламент?

— Многому дивился, но у нас пока рано ещё заводить такой.

— А вы знаете, мой друг, один дипломат уже злословил на наш с вами счёт.

— Уже? И каким же образом?

— Он сказал: я видел редчайшую вещь на свете — короля на троне и царя на крыше.

— Вот сукин сын, — засмеялся Пётр. — Но не сердитесь на него, ваше величество. Всяк чем-нибудь должен кормиться. Дипломат языком.

— А сейчас куда ваш путь, мой друг? Домой, наверное?

— Нет, ваше величество, я, кажется, уже говорил вам, что должен побывать в Венеции.

— A-а, посмотреть галеры?

— Не только посмотреть, может, удастся и построить.

— Ну что ж, успехов вам, мой друг.

— Спасибо, ваше величество, и позвольте мне преподнести вам подарок.

Пётр залез в карман, вынул свёрток из коричневой ткани, отряхнул с него табачинки, протянул Вильгельму.

— Здесь самый крупный алмаз, ваше величество, какой был у меня. Хотелось бы, чтоб он стал украшением вашей короны.

Вильгельм взял свёрток, развернул его, осмотрел сверкающий камень и впервые назвал Петра царским именем:

— Я благодарю вас, ваше величество, за истинно царский подарок.

Оба с достоинством поклонились друг другу, и Пётр удалился, сопровождаемый Головиным, не произнёсшим за всё время аудиенции ни единого слова.

— Ну, кажись, всё сделали, — сказал на улице Головин. — Можно отъезжать.

— Э-э, нет, Фёдор Алексеевич, я не англичанин, а русский всё же. А у нас, как ты знаешь, надлежит пир отходной. Мы что с Алексашкой, зря, что ли, целую неделю водку гнали? Теперь я должен напоить друзей-моряков от всей души, чтоб знали наших.

— Так это у тебя опять на неделю?