Шрифт:
Возвращались в Голландию на двух яхтах. На «Транспорт Ройял» шёл Пётр со своими волонтёрами, на другой, выделенной адмиралом, везли багаж бомбардира, всё накупленное им в Англии, изготовленное волонтёрами. На этот раз почти весь путь шли в бакштаг, и Пётр искренне радовался попутному ветру, и зрительная труба, висевшая на боку, имела частое применение. Едва на горизонте являлась точка, как Пётр вскидывал трубу к левому глазу и говорил: «Купец идёт» или «Рыбак болтается».
В Амстердаме ждал его не только Лефорт, но и огорчительные новости из Москвы. Все корреспонденты его, словно сговорившись, паниковали: «Где Пётр?»
— Они что там, белены объелись? — возмущался Пётр. — Похоронили меня?
— А ты как думал, Питер, — защищал московских правителей Лефорт. — Случись, не дай Бог, что с тобой, где они будут?
— Но ведь я жив-здоров.
— Откуда им знать. Там вон и Софья уже в монастыре зашевелилась. Если воцарится, она ж их в лучшем случае в ссылку отправит, а то и на плаху пошлёт.
Пришлось Петру срочно писать ободрительные письма в Москву, в которых он, как следует посрамив правителей за «бабьи страхи», в конце всё же просил не серчать на него, так как писал «истинно от болезни сердца».
Неутешительны были новости и из Вены, Австрия всё более склонялась к миру с Турцией, и это угрожало распадом антитурецкой коалиции [70] .
Приказав посольству готовиться к отъезду в Вену, Пётр отправился в Лейден, где наметил посетить анатомический театр. Там, разговорившись с доктором Бидло Николаем Робертовичем [71] , Пётр узнал о существовании в Голландии ещё одного чуда, а именно микроскопов, увеличивающих предметы в двести — триста раз.
70
...Австрия всё более склонялась к миру с Турцией, и это угрожало распадом антитурецкой коалиции. — «Австрия в ожидании громадной войны за Испанское наследство спешила выгодным миром 1699 г. в Карловице развязать себе руки на юго-востоке, но очень хлопотала, чтобы Пётр один продолжал коалиционную войну, оберегая австрийский тыл с русско-турецкой стороны». (В. О. Ключевский. Курс Русской истории. Т. IV.)
71
Бидло Николай Робертович (1670—1735) — нидерландский врач. В России с 1703 г. Лейб-медик, организатор и руководитель (с 1707 г.) московского «гофшпиталя» (ныне главный военный госпиталь им. Бурденко) и медицинской школы.
— Где я могу их увидеть?
— В Делфте, герр Питер. Там живёт изобретатель их Антони ван Левенгук [72] .
— Я слышал о нём в Англии в Королевском научном обществе.
— Да. Он является членом этого общества уже почти двадцать лет.
— Как велики его микроскопы?
— Что вы, герр Питер, его микроскоп можно носить в кармане.
Явившись на яхту, Пётр приказал:
— Плывём в Делфт.
И они каналом поплыли в Делфт. Когда причалились, найдя у берега не занятое никем место, Пётр сказал Меншикову:
72
Левенгук Антони ван (1632—1723) — нидерландский натуралист, один из основоположников научной микроскопии. Изготовил линзы с увеличением в 300 раз, впервые наблюдал и зарисовал ряд простейших, бактерии, эритроциты и их движение в капиллярах.
— Александр, сходи в город, узнай, где живёт Левенгук. Воротишься, пойдём к нему в его лабораторию.
— Как его полностью-то звать?
— Антони ван Левенгук.
— Ага, значит, Антон Иванович по-нашему.
— Выходит, Антон Иванович.
Меншиков ушёл и менее чем через час воротился, ведя с собой гладко выбритого старика с крохотными усиками и в пышном белом парике, одетого в колет [73] и буфоны [74] . На голове его была тафья [75] . Меншиков помог спутнику подняться на яхту и представил его:
73
Колет — мужская куртка.
74
Буфоны — короткие шарообразные штаны.
75
Тафья — шапочка, ермолка, тюбетейка.
— Мин херц, к вашим услугам Антон Иванович.
— Ваше величество, — шаркнув ногой о палубу, поклонился Левенгук. — Я приветствую вас и благодарю за приглашение.
— Приглашение? — переспросил Пётр по-русски, взглянув в недоумении на Меншикова. — Я же тебе сказал, мне надо увидеть его лабораторию.
— Мин херц, как оказалось, у него нет таковой.
— Как нет? Он же член Королевского научного общества.
— Но он всего лишь рядовой служащий при городской ратуше.
— Так ты, охломон, наверное, не того привёл. — Пётр обернулся к голландцу. — Простите, я имею честь видеть господина Левенгука?
— Да, ваше величество, — улыбнулся голландец, видимо догадавшийся о возникших сомнениях у русских. — Я тот самый Левенгук, член Королевского общества.
— Дело в том, дорогой Антон Иванович, что я хотел бы побывать у вас и посмотреть ваши микроскопы.
— О-о, ваше величество, мои микроскопы вот. — Левенгук вынул из кармана какую-то дощечку, покрытую лаком и имевшую с одной стороны вырезы, представлявшие как бы рукоять. С другой стороны дощечки виднелся крохотный стеклянный шарик, вправленный в сквозное отверстие в дощечке.
— Что? И это микроскоп? — удивился Пётр, ожидавший увидеть нечто похожее на зрительную трубу или даже посложнее её.
— Да, ваше величество, это и есть мой микроскоп.
— Но как в него смотреть? — Пётр поднёс стеклянный шарик к своему глазу. — В него ж ничего не видно.
— Верно, ваше величество, в него надо смотреть совершенно по-другому, нежели в подзорную трубу. Молодой человек, — обратился Левенгук к Меншикову, — зачерпните, пожалуйста, из канала немного воды.