— Я пыталась, — признала Серсея, вспоминая свои попытки завлечь его в страсть, когда он был утомлён до мозга костей. — Это непростой подвиг. — Она сказала это с разочарованием и злостью. Она не думала, что может проиграть глупой северной суке; она не проиграет.

— Как же так? Он пал так легко перед девицей, бывшей наполовину ребёнком, — грубовато заметил лорд Тайвин. — Рейгар слаб.

— Рейгар мягок, — настояла Серсея сквозь зубы, взбугрив ткань платья на коленях.

— И это его слабость, — ответил Тайвин, не жалея её своим взглядом. — Слишком мягок, чтобы подавить инакомыслящих, наказать мятежников, привести к своему правосудию. Слишком мягок, чтобы избавиться от девушки, которая является только бременем.

— Это не его путь. Он не любит насилия и жестокости. Он не похож на тебя. — Её отец только улыбнулся на эти слова.

— Нет, он не таков, — сказал Тайвин. — Джейме рассказывал мне, как она кричала на него, как какая-то сумасшедшая дикарка, слишком смелая, чтобы держать язык за зубами, в то время как твой милый король сносил это без всякой реакции. Если бы она вышла замуж за Роберта Баратеона, как и должно было быть, он бы, конечно, побил её за такую дерзость.

— Ты когда-то готов был отдать меня этому человеку, — с насмешкой напомнила ему Серсея. Она ненавидела упоминания о нём; её отец отказался от рискованной вероятности того, что Рейгар выиграет, и предложил её руку этой скотине. Да, ей говорили, как он красив, как силён и как обольстителен, но он был заведомо глуп, любил вино и женщин до крайности. Он был хорошей партией для скучной Лианны Старк, но непривлекательной для Серсеи, чей принц был ещё жив, когда отец уже распорядился её рукой.

— И отдал бы, если бы он стал королём. Вместо этого мы имеем безвольного короля вместо глупого.

— Он не бил свою визгливую жену, и поэтому безвольный? — с гневом спросила Серсея, начиная горячиться. — Он проявил силу перед Лианной. Элия была кроткой рядом с ним, и ему достало смелости короновать и увезти её. Теперь она подавляет его. Это в ней проблема, а не в Рейгаре. Он потерял с ней, бесчестной, всю свою силу, и я должна вернуть её ему. — Это моя мечта.

— Тогда сделай это, — сказал ей Тайвин, опустив перо в чернильницу. — Если ты хочешь, чтобы он полюбил тебя, чтобы забыл эту глупую шлюху, чтобы твой сын сидел на троне — оберни его против неё. У тебя есть оружие; используй его.

Он говорит это так, как будто это так просто, бурлила внутри себя Серсея. Рейгар слишком умный человек. Но он человек.

А все люди имеют слабости.

______________________________

У неё не было чёткой причины, почему она пошла в покои Рейгара. Может, она искала что-то, но что — не знала. Вероятно, она хотела быть в его собственном личном месте, которое было наполнено его личными вещами.

Было известно, что Рейгар редко задерживался в своих покоях, кроме, возможно, проведения аудиенций с посетителями в своём кабинете. И, так как он каждую ночь спал в спальне своей королевы, его кровать, очевидно, не использовалась. Но когда Серсея вошла внутрь, она обнаружила чистые покрывала, закрывающие большую постель; деревянные поверхности были свободны от пыли, и всё сияло на свету. Эти была именно такая спальня, которые ей нравились, и меньшего она от Рейгара и не ожидала.

— Я должен сказать Его Величеству королю, что Вы пришли сюда, — проворчал позади неё в предупреждение сир Барристан. Серсея закатила глаза; она возмущалась, что её поручали столь утомительно благородному рыцарю, хотя и знала, что Рейгар не хотел ничего плохого. Это было лучше, чем сир Освелл, который бы, несомненно, разил спиртным, и гораздо лучше, чем дебошир сир Лонмаут.

— Скажите ему, сир. Я уверена, что со всеми его проблемами он будет рад услышать, что королева посетила его покои, — резко ответила Серсея. — Подождите меня снаружи, если желаете.

Сир Барристан не издал ни звука протеста, но Серсея знала, что разозлила его. Ну и прекрасно; в любом случае, он не больно-то ей нравится.

Свет струился через окно, смягчая чёрные тона по всей комнате. Было больше чёрного, нежели красного, заметила она. Постельные принадлежности были в основном чёрными, древесина гардероба также была покрашена в чёрный, а в углу стояли доспехи из чёрной брони. Красный акцентировал всё это, преимущественно, в виде трёхглавого дракона, смягчая темноту, но лишь немного. Если бы не мягкий бежевый цвет стен, эта комната была бы сущим мучением.

Серсея прошагала к кровати. Она была больше, чем у неё, чего и следовало ожидать, и грандиознее. Золото было инкрустировано рубинами, подмигивающими ей на каждом шагу. Она провела рукой по атласным простыням, проверяя их мягкость. Затем в акте, который мог быть назван не иначе как ребячеством, Серсея легла на них, прижавшись щекой к большой подушке. Перина под ней опустилась, а атласные простыни своей прохладой приятно остудили жар вокруг неё.

Я должна попросить Рейгара спать здесь, сказала она себе. Она гораздо лучше моей, и я буду ближе к нему.

Кроме того, она хотела бы здесь трахнуться.

Серсея села и оглянулась. Возле кровати стояла тумбочка из того же тёмного дерева. Она стремглав бросилась к ней и открыла ящик. Там был неожиданный беспорядок случайных предметов — колец, пуговиц, каких-то драгоценностей, верёвок, верховых перчаток — без всякой связи друг с другом. На мгновение Серсея подумала, что в этом и есть загадка Рейгара — в неорганизованности. Но она знала, что это не так. Она отодвинула какие-то предметы и нашла ожерелье. Оно было из золота, инкрустированного рубинами, хоть и с впадинами, откуда некоторые выпали; но не это привлекло внимание Серсеи. Подвеска размером была почти с её ладонь и изготовлена в форме прямоугольника.