Где же на этом спектре стоял Эртур? Он не был холоден, подобно Герольду, но и не был столь пылок, как Освелл. Эртур застрял где-то посередине, пойманный между тем, что любил и тем, что было ожидаемо. И ни разу в этом диапазоне не появлялось справедливости. Нравственность не для рыцарей Королевской гвардии. Они были обязаны только подчиняться и исполнять, независимо от собственных мыслей и чувств.

— Делай то, что принесёт тебе спокойствие, сир Эртур, — мрачно пробормотал Рейгар.

— Я не могу ни о чём думать, — признался Эртур с безудержной печалью. — Я не могу больше делать всё правильно. Слишком поздно.

«Во имя Отца заклинаю тебя быть справедливым».

О, Элия, простонал он её имя в надежде, что она снова появится у него в голове. Ты не хотела бы этого. Ты не захотела бы видеть эту жестокость. Её голос всегда призывал его быть хорошим, чтобы делать добро через свой долг. Его положение позволяет ему великую силу, а вместо этого он растрачивал её на слепое повиновение.

«Во имя Воина заклинаю тебя быть храбрым».

— Ты — великий человек, сир Эртур, — сказал Рейгар, лицом обращённый к свету, льющемуся через окно. — Я не сомневаюсь, что таким тебя запомнят.

— Думала ли она обо мне так? — слабо спросил Эртур. Это был единственный вопрос, на который он хотел ответа.

— Несомненно, — ответил Рейгар.

— Тогда я не должен разочаровывать её. — С чрезвычайным хлопком Эртур закрыл книгу и повернулся к ней спиной. — Если Вы хотите моей верности, то она у Вас есть, Ваше Величество. Своей любви к Вам я обещать не могу.

— Я знаю, что натворил ужасные вещи, — пробормотал Рейгар; его выразительные глаза смягчились. — Но ты должен понимать, что я смотрю на тебя с большим уважением, чем когда-либо на кого-нибудь ещё.

— Это уважение было бы лучше применить к Вашей жене, — резко ответил Эртур. — И я говорю о принцессе, а не о Ваших королевах.

— Я уважал её, — настаивал Рейгар.

— Недостаточно. — Эртур сузил глаза. — Если бы Ваша жена столь же занимала Ваш разум, сколько пророчество, я предполагаю, что в земле сейчас лежало бы меньше мёртвых.

— Ты верил в пророчество, — вернул Рейгар.

— Не так, как верил в Вас. — Эртур отвернулся, не в силах встретиться с ним взглядом. — Я верил в Вашу справедливость. Я верил в Вашу дальновидность. Вы порушили их обе и использовали их останки, чтобы вести войну.

— Я не предвидел последствий. Ты знаешь это. — Слабое оправдание. Эртур устал от оправданий.

— Книги и песни, которые вы так любите, этого не запомнят, — напомнил он ему. — Они увидят принца, девушку и множество пострадавших. — Откуда взялась эта дерзость? Эртур был покорен и говорил мягким голосом, как и должен был верный человек. Возможно, он был сыт по горло этим замалчиванием. Возможно, он надеялся отдать Элии какую-то справедливость. — Ваше пророчество ничего не будет значить, если Вы умрёте человеком без чести. — Рейгар молчал, не в силах ответить. Эртур вздохнул и склонил голову, прикрыв глаза. — Вы игнорировали советы того, кто претендует на Ваше уважение. Я не могу оставаться немым свидетелем Вашего бессердечия. Больше нет.

— Слишком поздно, чтобы исправить это, — угрюмо ответил Рейгар.

— Вы должны попытаться, — вернул Эртур почти шёпотом. — Если не для меня, то для неё. Будьте добродетельным, ради неё.

Рейгар не ответил.

Эртура удивило бы, если бы его слова когда-либо вообще значили что-нибудь для него.

========== Лианна V ==========

— Лианна, — мягко произнёс голос Кейтилин рядом. Лианна моргнула и повернула мутный взгляд на свою невестку. — Кажется, ты на секунду оставила нас, — тепло улыбнулась Кейтилин, и Лианна издала нервный смешок.

— Мои извинения, — сказала она, покачав головой. — Я, кажется, задумалась. — Лианна много думала в последнее время. Внутри себя она проводила больше времени, чем с людьми, всегда думая, всегда планируя. Страх, предчувствие и любовь столкнулись в ней в разгоревшейся битве, и Лианна могла только пытаться подавить их.

— О чём, скажите на милость? — спросила Кейтилин, посмотрев на детей в центре комнаты, а затем снова на неё. Джон с Роббом, как всегда, играли вместе, разговаривая друг с другом на своём простом языке. Санса сидела посередине ковра с куклами в обеих руках, разыгрывая какую-то вежливую сценку. Дети её брата были по-настоящему красивые, вылитые в свою прекрасную мать. Даже в их юном возрасте она могла сказать, что они вырастут привлекательными, поразительными людьми, которые будут очаровывать всех вокруг. Лианна посмотрела на своего тихого Джона с его тёмными волосами и кожей цвета слоновой кости и спросила себя, будет ли он таким же, когда вырастет.

— О Джоне, — серьёзно сказала она. — О ребёнке внутри меня. — Её рука потянулась к ещё плоскому животу, возможно, в надежде уловить признак жизни внутри него.

— На этот раз всё будет хорошо, Лианна. Я уверена в этом. — Её невестка улыбнулась ей и вернулась к бумаге между её изящными пальцами. Это, кажется, было письмо, и на голубой восковой печати был изображён герб Арренов. Без сомнения, это написала её младшая сестра, вышедшая замуж за Джона Аррена. Странно, но Лианна не могла вспомнить её имени, хоть убей.