Она заскользила пальцем по корешку книги у себя на коленях, осязая слова на коже переплёта. Это были «Известные языки мира» — ужасно скучное чтение. Она вздохнула и откинулась на спинку кресла, поморщившись.

— Кейтилин, — позвала она. — Вы верите в Семерых? — Странный, и, возможно, навязчивый вопрос, но он первый возник у неё в голове, а у Лианны всё ещё оставалась ужасная привычка говорить то, что придёт в голову.

— Я очень привержена Вере, да, — без заминки ответила Кейтилин. — Достаточно, чтобы лорд Старк построил для меня септу.

Лианна не знала, что было более странным: то, что при ней Кейтилин не называла Неда по имени, или то, что в Винтерфелле была септа. Оно постоянно попадалось ей на глаза во время прогулок, это скромное семистенное сооружение, посвящённое Вере, и она останавливалась на него посмотреть. Всё-таки Север молился Старым богам, и их откровенная жестокость серьёзно конфликтовала с приятными, благородными идеалами Семерых. Была даже назначена септа присматривать за Сансой и обучать её всему, что нужно знать благородной леди. Возможно, если бы такая же была у Лианны, следующая за ней всюду и подвергающая наказанию, она могла бы стать лучшей королевой и женой Рейгару.

Вместо этого у меня была Старая Нэн, сказала себе Лианна. И всё, чему она научила меня, это то, что все рыцари галантны, а леди не ездят верхом. И то, и другое Лианна опровергла на своём опыте.

В коридоре раздался голос Неда, и Лианна заметила, как взметнулась голова Кейтилин в его поисках. Это милое рвение окрасило её высокие скулы и изогнуло розовые губы в приятной улыбке. Она была невероятно красивой, гораздо красивее, нежели Лианна, и почти столь же поразительная, как Серсея. Но, конечно, это если говорить объективно. Лианна достаточно узнала её тёмное сердце, чтобы это обезобразило её красивые черты, сделало зелёные глаза жестокими, а распущенные золотые локоны — позолоченными змеями, готовыми к броску.

Но Рейгару нравились мои волосы, убеждала она себя. Было отвратительно так часто думать о нём, о человеке, который предал её и откинул в сторону без единой смысли. Но Лианна не могла быть столь же жестокой; его когти всё ещё удерживали часть её сердца, вцепившись в него, как дракон в свои яйца.

Вместе с любовными мыслями о Рейгаре появлялись и тёмные. Лианна не могла заснуть, обдумывая воспоминания прошлого. С яркой остротой она могла вспомнить запах мускуса в своей комнате в Башне Радости, солёный вкус его пота после проведённого им дня под палящим солнцем, ощущение простыни под её обнажённым телом и холод каменной стены, впившейся ей в спину, когда он брал её напротив неё.

Она вспоминала его обжигающие поцелуи и серебряный голос, высокий и чистый, когда он пел ей песни на высоком валирийском, а эти длинные изящные пальцы играли печальную мелодию на арфе. Но больше всего её ранило то, что она обнаружила ложь, вплетённую во все его действия. Все те притворяющиеся «Я люблю тебя», прежде чем оказаться подлинными; все те страстные ночи, которые поначалу были не более, чем его возможностью посеять в ней своё семя. Обычно теми ночами он брал её снова и снова, каждый раз изливаясь в неё, и, боги, она бы солгала, если бы сказала, что не наслаждалась этим. Но каждый раз, когда она тянулась к нему ночью уже с ребёнком в животе, он отказывал ей с поцелуем в висок и мягким смешком.

Мысль о том, что этот человек видел в ней не больше, чем племенную кобылу, заставила побежать мурашки по коже. Воспоминания, которые когда-то были волшебными, теперь, казалось, омрачились злостью и стремлениями, частью которых она не хотела быть.

Глупая, говорила она себе. Нестерпимо глупая девчонка. Посмотри же на бардак, который ты натворила.

Лианна вернулась взглядом к Кейтилин, видя, как она смотрит на письмо со свежим румянцем на щеках, сделавшим её ещё более хорошенькой. Она находила счастье в своём муже — это было очевидно. Он был добр к ней, он уважал её, и он видел в ней ценность и как женщины, и как человека. Лианна попыталась вспомнить, когда она в последний раз чувствовала себя такой же удовлетворённой со своим мужем.

— Я должна перестать любить его, — пробормотала она вслух, глядя на широко улыбающегося Джона на полу. — Я не могу больше любить его.

— Лианна? — спросила рядом её невестка.

— Я или люблю своего мужа, или люблю своих детей, — задумалась она, раскрывая книгу на коленях. — В моём положении я не могу делать и то, и другое.

— Мать делает то, что должна, — загадочно ответила Кейтилин.

___________________________

Лианна сложила письмо, присланное ей, и убрала в ящик стола.

Это было первое письмо от Рейгара с тех пор, как она уехала. Оно не содержало ничего особенного: «Как ты? Как Джон? Соскучилась по Северу или хотела бы быть где-то, где теплее? Убедись, что ты хорошо питаешься и спишь. Я хочу видеть тебя здоровой и отдохнувшей, когда ты вернёшься».

Она наморщила нос, прочитав это. Как будто тебе не всё равно, хотела она написать в ответ. Или, может, ей надо быть более жестокой: «Как твоя новая жена? Ты трахаешь её по ночам? Убедись, что делаешь это часто и хорошо, иначе как же ты сможешь получить от неё ребёнка?»