Первым в спор обычно вступал Одногорбый Ова:

– Ты, Двугорбый, часто посматриваешь вверх. А это - нарушение законов. Ты должен подавать пример своему народу! Грешно это! Ты стал с возрастом слишком любопытен. А от твоего любопытства ничего не изменится: там нет ничего и быть ничего не может!

Двугорбый закричал на Одногорбого Ову:

­- Да, но я и смотрю туда только лишь для того, чтобы удостовериться в никчёмности верхнего мира. Да, там нет ни земли, ни глины. Там - почти пустота. Говорю тебе, Ова, там - пусто, но не совсем.

Тогда заговорил Одногорбый Ова:

– Не совсем? Но ты - не прав!

На протяжении всего праздника Одногорбый с Двугорбым спорили, часто громко ругались - даже на повышенных тона.

Но люди разгибались, разминали спины и не особо обращали внимание на спорщиков. К этим спорам давно уже привыкли.

Кто-то удачно назвал этих мудрецов "не разгибаемыми".

– Дедуля, дедуля!
– ты перепутал! Нужно говорить "несгибаемыми" - засмеялась маленькая девочка.

– Тихо ты! Не перебивай! Здесь все правильно!
– "цыкнул" на девочку мальчик и опять повернулся к рассказчику.

"Дедуля" продолжал:

"Смеяться с мыслителей никому даже в голову не приходило. Было понятно, что разговоры самых умных из горбатых - очень полезны, и важны.

В то межсезонье Олям взял в жены Омаляхалю. Они, как и многие другие молодые горбы, отгуляли свои свадьбы.

После свадеб начинался период больших ливней. Все торопились наклониться обратно к земле, чтобы успеть посеять в нее семена.

Струи воды лились по спинам, затем - по рукам и ногам, а потом попадали в лунки.

Горби весело бросали семена, притоптывали их сверху и каждый раз восторгались красоте набухших от дождя кочек. За работой слагались песни, и даже стихи. Все - о прекрасной черной грязи. Она была и кормилицей, и твердью, и источником всего живого.

К периоду больших ливней Горбатый и Двугорбый обычно заканчивали свои споры и тоже нагибались над своими грядками.

Но что-то случилось не так: дождь полил немножко и прекратился.

Такого раньше не было, поэтому все разогнулись опять.

– Смотри, Двугорбый!
– закричал Одногорбый Ова, тыча вверх своим пальцем.
– Над нами плывут какие-то белые звери.

– Это - не звери, - ответил Двугорбый, - это белая невесомая грязь.

– Разве такое может быть?

– Да, Ова! Когда я подсматривал за небом, я сделал вывод, что там во время дождя всегда висят эти штуковины. Просто мы их раньше не замечали. А еще я пришел к выводу, что они почти не имеют плотности и состоят из капель тумана.

– Двугорбый, разве туман может так летать высоко? Он должен стелиться по утрам на нашей горбатой земле, но ни как не в пустующем небе!

– Да, Ова! Я давно хранил эту тайну, но рассказать о ней решился только сейчас. Я щадил твою неокрепшую душу.

– Как хороша эта эфемерная грязь!
– говорил Одногорбый Ова, посматривая в небо.
– Сколько в ней причудливых форм, как она меняется под воздействием ветра!

Другие горби тоже подняли головы и восхищенно смотрели на облака.

Раньше всех пришел в себя звеньевой.

– Что встали, горби-народ? Нарушаем законы! Немедленно всем вернуться к работе! Посмотрите, на кого вы похожи! Стоите, как глупые птицы - все на двух ногах, того и гляди: замашете крыльями или зачирикать начнете!

Но никто тогда не послушался звеньевого: все были увлечены наблюдением.

Облака были разными: в сто этажей, с косами вихрей, в виде рыб и оленей. Иногда они вздымались башнями, нарушая все представления народа горби о законах природы.

– Зачем они нужны, если это - не глина, не грязь, не песок и не камень?
– спросил Одногорбый.

– Я долго думал об этом, - ответил Двугорбый.
– Может быть, они нужны для того, чтобы на них смотреть. Просто так, ни зачем.

С тех пор прошло много-много лет.

– Сколько? Десять?
– спросил мальчик.

– Нет, не десять! Очень много десятки десятков!
– ответил старик. Он погладил мальчика по голове и продолжил свой рассказ: