– Нет, не хочется, - ответила.
– А Осьмуша где?

Она невольно скривила губы.

– Оборотень снова ушел. Сказал, чародей Зоран его в ученики взял.

– Вижу, не по нраву он тебе?

Скельдианка отложила шитье и на меня взглянула:

– В моей стране таких как он серебряным клинком в сердце привечают, а после сжигают да пепел по ветру развеивают. Детям ночи не след среди людей жить. А вы его в дом взяли...

Хельга, всегда спокойная, брезгливо сморщилась и чуть-чуть не плюнула.

– А, если не виновен он в беде своей?

– И что с того?
– не смягчилась она.
– Он гибель людям несет, зло одно. Старейшины моей родины скорый суд таким чинят.

Взглянула я на северянку и боязно стало.

«Страшны не гнев да ненависть, страшно равнодушие», - как-то сказала мать. Помню, в тот день сосед жену свою до смерти чуть не забил на глазах всего села. Лишь мои отец с братом за бабу и заступились, остальные молча глядели.

– Старейшины, может, смеют суд да расправу чинить, а тебе не следует, - ответила я.

Хельга жестко усмехнулась.

– А и я и не спешу. Не мое то дело. Как и не твое, Вёльма. Рано нам судьбы вершить.

– Тихой ночи, Хельга, - сказала я и бесшумной тень выскользнула в коридор.

Прошла по темноте, наощупь все углы и повороты угадывая, к себе в комнату отправилась. Открыла окно и поглядела в звездное небо.

А и много же зерен сегодня предстоит птахе склевать!

В воздухе витал густой дымный запах, заглушавший даже постоянную городскую вонь. Откуда-то лилась музыка, слышались крики, а в соседнем дворе тоскливо выла собака.

– Светлые боги, оберегите Ладимира, оберегите любимого моего, - прошептала я, глядя на небо.

Уж не знаю, ответили или нет да только звездочка одна от полотна небесного оторвалась, вниз полетела. Добрый знак.

Страшное дело, если маешься, а помочь не можешь.

Измученная тяжкими думами, я едва-едва забылась тревожным сном перед рассветом. То ли в яви, то ли уж в дремоте почудилось мне будто призрачный кот прыгнул на кровать и ласково промурлыкал.

Почудилось. Сказала же Варвара - не станет Василёк помогать.

Проснулась я с болью в каждой косточке. Спала, плотно сжавшись. Колени у самого подбородка были. Охая, поднялась, разогнулась как древняя старуха, пошла одеваться.

Спустилась вниз да и застала там Велимира.

– Под утро мы только пришли, - ответил тот, когда спросила его.
– Ладимиру вчера испытание было.

– Знаю уж. Прошел ли?

– Прошел, - кивнул чародей.
– Ростих непростую штуку для него затеял.

– Слава вам, светлые боги, - прошептала я, глубоко выдыхая и улыбку сдержать не смогла.

– Никак боялась за него?
– прищурился Велимир.

– Да как не бояться-то? Мало ли что случиться может. И не сказал же не слова! Молчком все!

– Видно оттого и не сказал. Знал, что тревожиться станешь. Тебе, Вёльма, самой скоро та же доля выпадет.

Я не ответила на его слова, только спросила, можно ли Ладимира увидеть.

– Отдыхает он. Много сил истратил - лежит будто в лихорадке. Хельга отвар целебный делала.

– Хоть одним глазком бы увидеть, - не унималась я.

Велимир усмехнулся:

– Иди уж. Да только...

Я остановилась, выжидая его слов.

– О многом не мечтай. Сама знаешь, нет вам общей дороги. Дальше - твоя воля.

Не говоря ни слова, выскочила из комнаты и побежала наверх, к Ладимиру. И пусть нет общей дороги, пусть.

Люди одно говорят да разве ж сердце слушает?

На маленьком столике рядом с кроватью стояла кружка еще дымящегося ароматного отвара. Пряный травной дух окутал всю комнату и приятно щекотал нос.

Я тихонько вошла и присела на край кровати. Осторожно, чтоб ничем не потревожить спящего Ладимира. Выглядел он бледным и измученным. Казалось, постарел на несколько годков. Под глазами залегли темные круги, что бывают, если долго не спать.

Бедный мой, измучили его совсем чародеи. Решили видать всю силу увидеть. Да только я знаю, что много той у Ладимира - не мог он сплоховать и ни с чем уйти.

Внимательно я пригляделась и обрадовалась. Все боялась, что поседеть может как Варвара. А зачем молодому мужику седины? Рано еще их носить. Арьяр сказывал будто Ладимир всего на шесть годков меня старше - куда уж ему серебро-то примерять?