– Отношения между детьми и родителями, равно как и отношения между мужем и женой, тоже порою больше напоминают отношения между господами и рабами, - заметила преподобная мать, - Однако это вовсе не означает, что такие отношения сами по себе являются злом. Я всегда стояла на том, что корень проблемы необходимо искать не в форме отношений между людьми, а в сути людей, в целом. Достойный человек будет относиться к другим так, как он бы хотел, чтобы относились к нему другие. Всегда.

– Пустые мечтания, - помедлив, возразил я, - Как бы ни хотел я с вами согласиться... но не соглашусь. Человеческая природа такова, что она ищет зло. Чем больше барьеров вы перед ним ставите, тем более извилистые дорожки оно находит.

– Случалось ли тебе видеть, как добро тоже находит себе дорогу там, где оно, казалось бы, не может и возникнуть?
– спросила преподобная мать, - Многие до тебя пытались определить человеческую природу, как изначально злую, но почему тогда часто случается так, что все эти аргументы разбиваются в пух и прах самой жизнью? Об этом не трубят на перекрестках, об этом не слагают баллады - но сама возможность существования зла порой обусловлена существованием добра. Если бы не было тех, кто даёт, не беря ничего взамен, то не было бы и тех, кто стремится лишь пожрать других. Одни бы не выжили, другие бы - не родились вовсе.

– На всякого злодея найдется столько же праведников, - произнес я, - А между ними всегда будет болтаться толпа тех, кто ведом сиюминутными интересами, и может, как создавать, так и уничтожать в равной мере. Действия одних компенсируются другими, и всё снова возвращается со временем на круги своя. Человечество находится в тупике, мать Жизель. Я не знаю, что ты пытаешься изменить. Если, конечно, столь одухотворенные мотивы беспокоят тебя настолько сильно, что ты даже не пытаешься обсуждать более приземленные вещи.

– Ты тоже чувствуешь это, - помедлив, прошептала мать Жизель, - Мы - все люди по отдельности, и общество в целом - находимся в тупике, не в силах двинуться вперед. Мы начинаем войны - в том числе и внутренние, лишь по той причине, что мы пытаемся изменить форму, забывая о сути. И ты прав - пока действия во имя созидания уравновешиваются действиями разрушения - мы в тупике.

– Я не ожидал, что ты так спокойно признаешь это, - заметил я.

– Лишь оглядевшись вокруг, ты можешь понять, куда двигаться дальше, - ответила мне мать Жизель, - Видишь ли, Браэн, каждый день ко мне приходят люди - совершенно разные, из разных сословий, и с разным опытом. Однако, всякий раз, когда я начинаю с ними разговаривать, я ищу только одно, и еще ни разу не было случая, когда бы мне не удавалось это найти.

– И что же это?
– вздохнул я.

– Это - добро, - шепнула преподобная мать, - Его ростки живут в каждом. У кого-то они укоренились и пустили плоды, а у кого-то еще не проклюнулись, или покрыты толстым налетом. Но оно есть в каждом, без исключения. Это даёт надежду. В моих силах немногое, но я знаю, что уйду в свет Андрасте с верой в лучшее. Когда-нибудь мы достигнем спасения. Пока мы живы - надежда всегда остается.

Наступила долгая пауза. Преподобная мать не спешила продолжать речь. Я же почувствовал, что после такой беседы было бы неуместно лезть с делами земными. В принципе, я уже узнал, что хотел, и сделал кое-какие выводы.

– Что ж, - помедлив, произнес я, - Я никогда не думал, что буду вести беседу на такую тему...
– "в этом мире", хотелось мне сказать, но я остановил себя на полуслове, оставив фразу без продолжения, - Большое спасибо тебе, мать Жизель.

– Эта тема - самая важная из тех, что вообще стоит обсуждать, - не согласилась со мной преподобная мать, - Но, в любом случае, прости, что отняла у тебя время на разговоры об абстрактных материях. Думаю, тебя привели ко мне, всё-таки, вопросы о более приземленных вещах, - на краешках её губ обозначилась легкая улыбка, - Ты вполне можешь обсудить их и с Шартр. Я ей полностью доверяю в таких вопросах.

– Вот так вот, просто?
– спросил я, поднимаясь с деревянной скамейки, - Неужели тебя даже не интересует то, что я буду с ней обсуждать?

– Самое главное я уже сделала, - улыбнулась мать Жизель, - Остальное - в твоих руках, Браэн.

– Хорошо, - вздохнув, я кивнул, и двинулся в сторону выхода, - Тогда не смею тебя больше задерживать.

Когда я вышел из часовни, воздух снаружи показался мне необыкновенно свободным и чистым, даже, несмотря на то, что здание находилось в центре наполненного людьми лагеря - со всеми вытекающими из этого последствиями вроде запахов нечистот, и готовящейся на кострах пищи.

Услышав приглушенный смешок, я обернулся. Шартр наблюдала за мной, прислонившись к перилам у входа в часовню, со скрещенными на груди рукам.

– Довольно многие выскакивают из этой часовни с похожим выражением лица уже через полминуты разговора, - сделав большие глаза, сказала эльфийка, - Но очень редко беседа продолжается так долго. И это, к добру, наверное, - рассудительно заметила она, - Нужно как-то сохранять трезвый рассудок, а разговоры с матерью Жизель этому не способствуют.

– Всё хорошо в меру, - откликнулся я, задумчиво рассматривая женщину. Чем дальше, тем сильнее мне казалось, будто она представляет собой нечто большее, чем кажется. Как минимум, у неё было довольно существенное влияние в лагере беженцев, но на чем оно основывалось, оставалось пока только гадать.