Тысячи лет мы во тьме прозябали,

Пока не явился к нам славный Дракон.

На путь процветанья народ наш направил.

И жизнь наша стала, как сладостный сон.

Наш Город возглавил в суровые годы.

Когда отвернулась удача от нас.

Ты выступил нашим гарантом свободы.

И героически Город наш спас.

Уже сотню лет, как Дракон нами правит.

На зависть и злобу коварных врагов.

Он Город Свободный в беде не оставит.

Всегда защитить нас бесстрашно готов.

От всякой напасти Дракон найдет средство.

Агрессоров пламенем испепелит.

Накормит голодных, согреет замерзших,

От всякой угрозы он нас заслонит.

Мы судьбы свои в твои лапы вверяем.

И верности клятву тебе мы даем.

На мудрость и милость твои уповаем.

Оберегай нас и ночью и днем.

Вовек не забыть нам дел твоих славных.

Царствуй бессменно, любимый Дракон.

От имени всех горожан благодарных

Прими коллективный нижайший поклон.

После окончания, Гимнописец сначала поклонился Дракону, а затем горожанам. Зрители ответили ему дружными, но менее интенсивными, чем после спектакля, аплодисментами.

– Одно слово: талант!
– сдержанно прокомментировал Трактирщик выступление Гимнописца.

Персифаль уже успел заметить, что горожане недолюбливают Глашатая. То ли из-за его надменности и тщеславия, а может быть из зависти к его таланту и богатству. Хотя Персифаль не очень хорошо разбирался в поэзии, но ему показалось, что сочинения Гимнописца не так уж и хороши, как принято было считать. Фальшь и напыщенность проступали из-под рифмы в каждой строке. Хотя кто знает, может, таким и должен быть гимн в честь Дракона?

Оркестр заиграл военный марш, и мимо трибун зашагали стройные ряды стражников, салютуя Дракону и его свите. За ними прогарцевали на конях рыцари в сверкающих доспехах.

– Я думал, у вас к рыцарям относятся плохо, - спросил Персифаль, обращаясь к Трактирщику.

– Только к заморским. А это - свои. Наши защитники!

Следом за рыцарями стражники выкатили на площадь огромное деревянное чучело дракона. Время от времени чучело издавало страшный рев, шевелило когтистыми лапами, махало перепончатыми крыльями, а из пастей появлялось пламя.

– Ежегодное выкатывание чучела на площадь - это наш древний обычай, - пояснил Трактирщик. Раньше мы им пугали гостей праздника.

– Каких гостей?
– не понял Персифаль.
– Таких, как я?

– Да нет. Раньше на праздник мы приглашали правителей других городов. И враждебных нам и дружественных. Смысл этого чучела был в том, чтобы напомнить им и себе о нашей мощи. Сначала к нам перестали приезжать враждебные правители, а потом и дружественные тоже. Хотя мы их зовем каждый год снова и снова.

– А почему они перестали приезжать?

– Не знаю, - пожал плечами Трактирщик.
– Наверное, им не нравится, когда их пугают огнедышащим чучелом. Возможно, они считают это проявлением враждебности с нашей стороны. Но мы мирные люди и зла другим не хотим.

– Так тогда зачем же вы его по-прежнему выкатываете? Разве это логично? Вам следовало бы на празднике показывать им свое миролюбие, - предположил Персифаль.

– Традиция, - развел руками Трактирщик.
– Иногда мне кажется, что во всем, что происходит в нашем Городе, с каждым годом все больше смысла и все меньше логики.

Услышав последние слова мужа, Ангела неодобрительно посмотрела на него, покачала укоризненно головой и сделала жест, словно собираясь зашить себе рот воображаемой иглой с невидимой ниткой.

– Сейчас на площадь будут выходить наши городские ремесленники и демонстрировать свое мастерство, - сказала она, пытаясь перевести разговор на другую тему.

И действительно, на сцену вышли горожане, держа в руках свернутое в огромный рулон полотно. Когда они его развернули, то всем стало видно, что на гигантском трехцветном полотнище в нижнем углу вышит двуглавый дракон. Полотнище встрепенулось под порывами ветра, и вышитый дракон заскользил по ткани, махая крыльями.

– Это наши ткачи, - заворожено прошептала жена Трактирщика, сложив ладошки, словно во время молитвы.
– До сих пор не могу понять, как они это делают. Просто волшебство какое-то!

Следом за ткачами на площадь вышли сыровары. Они вынесли огромную статую дракона, сделанную из сыра. Тут же разрезали ее на части и раздали зрителям на первых рядах. А две сырные головы передали в Драконью ложу. Персифалю расчленение и поедание тела Дракона показалось каким-то зловещим знаком. Но остальных зрителей это, похоже, ничуть не смутило. Люди весело кусали сырные лапы и крылья. Да и Драконьи головы в ложе совсем не обиделись, когда им на блюде поднесли две отрезанные сырные головы.