Шрифт:
Ваш мир слишком маленький'.
Письмо уплыло, Марек выдернул шнур из ноута и прислушался к себе. Ничего, тишь да гладь, сожженному мосту наше троекратное...
Позерство, конечно. Ваш мир слишком маленький. Не смог без красивого фуэте.
– Я все, - сказал он бородачу, подходя к стойке.
– Быстро ты.
– Что там Свиблов?
– А-а, знаешь его? Звука нет, но не думаю, что он зовет на баррикады. Так, гундит что-то, требует, наверное, решительных мер по защите граждан.
– Тысяч пять есть уже?
– Угу.
– Лишь бы не случилось чего.
Бердыч вздохнул.
– Давно уже случилось. Со всей страной. А ты все беспокоишься. Тебя выпустить?
Марек кивнул.
Снаружи мелко сеяло. Ветер налетал порывами, надеясь, видимо, утащить с собой сумку с ноутом. Асфальт кое-где влажно поблескивал. Интересно, побежит народ по домам, если грянет всерьез?
Секунд тридцать Марек держал отведенную в сторону руку. За эти тридцать секунд мимо проехал всего один автомобиль - мебельный фургон. Издалека, с площади, фоновым шумом доносилось многоголосье. Оно то затихало, то усиливалось, видимо, отвечая на призывы с помоста. Марек отвернул от него подальше, и к оцепленной штаб-квартире вышел из тихого переулка, каким-то чудом не попав ни на один патруль.
– Стой!
Его заметили, когда он вышел из-за угла. Три пехотинца нацелили на него стволы винтовок. Лейтенант, выдернув револьвер, закричал на английском:
– На землю, урод! На землю!
Марек растерялся.
– Извините, я журналист.
– Сумку в сторону!
– крикнул лейтенант.
Марек понял, что его принимают за террориста. В груди похолодело. Так ведь и пристрелят ни за что.
– Сумку!
– Здесь ноут, - сказал Марек.
Кто-то посмелей подлетел сбоку и сорвал сумку с плеча.
– На землю!
Бог уберег Марека от того, чтобы полезть рукой за пазуху, во внутренности пиджака. Кто бы разбирался, за европаспортом или за детонатором? Сумка грянула об асфальт.
– Вы идиоты что ли?
Ноут - под тысячу евро.
– Лежать!
Его стукнули под колени. Марек свалился. В поле зрения мелькнула одна пара ног в берцах, затем другая.
– Что в сумке?
– спросил кто-то.
– Ноут, - с удивлением ответили ему.
Марека перевернули, встряхнули, попутно отдавив пальцы, оскаленная физиономия, обжатая шлемом, возникла у него перед глазами.
– Кто ты такой, урод?
– Журналист, - сказал Марек.
– Ну-ка!
Произошло движение, похожее на перестановку актеров в спектакле. Марека поставили на ноги, качнулось темнеющее небо и крыши домов по разные стороны улицы. Потом он увидел перед собой лейтенанта-миротворца. Офицер щурился и целился из пистолета Мареку в лоб. Судя по глазам, ему очень хотелось выстрелить.
Странно, но в этот момент, который был бы для многих чреват расслаблением сфинктеров, Марек испытал странное спокойствие. Ему вдруг пришло в голову, что он гораздо больше, чем этот испуганный человек, что максимум, что ему грозит - это раствориться в воздухе, в улицах родного города, окончательно стать частью земли, травы, строительных материалов, в глазах и внутри людей, памятью, пусть и крохотной частичкой.
Что вообще за глупость - пытаться убить целый мир?
Видимо, это недоумение отразилось в его взгляде, и лейтенант тоже засомневался, то ли он делает, приставив 'беретту' к чужому черепу.
– F...ck!
Пистолет отправился в кобуру.
Из карманов Марека извлекли мелочь, телефонную трубку, портмоне, магазинный чек и документы.
– Марек Канин?
– спросили его, заглядывая в ламинированную регистрационную карточку.
– Yes, - ответил Марек.
– Какого хрена вы здесь делаете?
– Я журналист, - пожал плечами Марек.
Лейтенант сплюнул ему под ноги.
– Из просто журналиста вы чуть не стали мертвым журналистом.
– Не сомневаюсь, что скоро бы выяснилось, что это со мной сделали злые русские.
– Обязательно. Именно это мы и практикуем.
Мареку сунули в руку его сумку.
– Я могу идти?
– спросил он.
Лейтенант посмотрел на него с неприязнью.
– Можете, - сказал он и подал знак пехотинцам, который сгрудились у него за спиной.
Те опустили винтовки и разошлись перед Мареком, как волны перед Моисеем. В вышине грохнуло, дождик припустил. Натовцы принялись разворачивать прозрачные накидки.
На входе в штаб-квартиру Марека прогнали через две рамки и долго сверяли паспорт с базами данных.
В отделанном мрамором холле журчали кондиционеры и росли пальмы. Пестрели красками плакаты, призывающие вступать в славный миротворческий контингент. У одной из стен на коротких флагштоках висели флаги - НАТО, Евросоюз, США. Где-то с краю к ним прижимался красно-белый республиканский. Стояли и сидели солдаты и офицеры. Пускали пузыри кулеры.