Впрочем, о досаде она забыла тут же, слишком уж много всего нового окружило её, завертело, увлекло сияющими обещаниями в водоворот грядущих событий. Перепуталось в голове чувство ночи и дня. Когда найхау с двумя седоками ступил на эту площадь, явно начинался полдень. Тем не менее, освещение было словно искусственным, потому что не бывает, наверное, собрано в одном месте столь явно граничащим между собой и столь ярко выраженных цветов. Каждый проспект от башни вел к определенным зданиям, стоящим по кругу площади. И кажется...

«Ой, ой, ой», — подумала Лив. Кажется, среди них были магазины. На некоторых зданиях мерцающим неоном появлялись и исчезали, сменяя друг друга, какие-то картинки, явно призывающие зайти и, как минимум, посмотреть. Она умоляюще оглянулась на Джонга. Да, у неё не было своих денег. Да, им нельзя было спешиваться с коня, и идти туда, в толпу, где каждый и любой сразу же понял, что никакие они не хансанги. Собственно, в данный момент они были преступниками, и Джонг пошел на это ради неё, и она должна быть ему благодарна. Но...

Но она так давно не ходила по магазинам. Наверное, целую вечность. Лив прикинула про себя, получалось, вообще-то не больше двух недель, но ей казалось, что вечность. А какие магазины могут быть на таинственной Ириде, и что там могут продавать, это она и представить не могла. И знала, что если не посмотрит хоть краем глаза, то никогда себе уже этого не простит.

Джонг её умоляющий взгляд понял очень даже правильно. Он тоже подумал «Ой, ой, ой», но засмеялся и покачал головой. Отрицательно и твёрдо. «Никаких магазинов, Лив», — говорили его глаза. Ну, так она прочитала в его взгляде.

«Ладно», — молча, но печально ответила она ему. Его правда. Площадь, полосатая разноцветным торжеством, казалась величественно малолюдной в центре, но чем ближе подходили снопы красок к зданиям, тем растрёпаннее и суетливее становилось пространство. Ощущение расфокуса надвое приобрело просто катастрофические масштабы.

А ещё, оказывается, было шумно, чего Лив, покорённая внезапно открывшимся видом, сначала не услышала. Хансанги, как правило, не переговариваются между собой, им это просто незачем. Поэтому в замке, если только рыцари Шинга не общались с Лив, стояла торжественная тишина. Но, оказывается, между парами, собравшимися в одном месте, происходят очень шумные и живописные диалоги. Это общение, выплеснувшееся за ворота замков, усадеб и просто жилых домов, заливало окраины площади нарастающим гулом.

В общественных местах хансанги появлялись только в плащах нейтрального бурого цвета, иначе в таком многоцветии можно было получить ожог сетчатки глаза. Даже, несмотря на то, что их зрение с рождения было подстроено под жизнь на Ириде, никто не хотел рисковать лишний раз. Ткани, из которых шились одеждые, вбирали в себя такие соки, что глаза выдерживали только один тон.

Многочисленные близнецы в похожих тёмных плащах непонятного цвета сновали туда-сюда по неведомым Лив делам, спорили, беседовали, радостно приветствовали друг друга, что-то горячо или неспешно обсуждали. У многих в руках были большие радужные круги на палочках, похожие на леденцы, продающиеся в палатках со сладостями, но Лив, сколько не всматривалась, ни разу не видела, чтобы кто-то надкусывал разноцветный кругляш.

Джонг удивительным образом понял её без слов, выделил в толпе именно того, кого нужно, и ловко пришвартовал своего найтеу к торговцам с разноцветной корзиной, доверху набитой сияющими матовой Иридой кругляшами. И все так же молча, купил два. Впрочем, так по два они все и были изначально упакованы. Кому бы пришло в голову здесь купить один?

Лив, не выдержав, тут же зубами сорвала с радужного кругляша хрусткую обертку, и, зажмурившись от удовольствия, лизнула леденец. Вкусов оказался целый фейерверк, в них были фруктовые ноты, в которые непостижимым образом вплелось послевкусие нежного весеннего неба; ощущение свежескошенной травы; тени, что отбрасывают в полуденный зной густые кроны мощных деревьев. Оттенки цвета неожиданно приобрели оттенки вкуса, и Лив почувствовала на языке и голубой, и оранжевый, и фиолетовый. Спроси её кто-нибудь через пару минут, как смогла определить, и вообще, что это такое — вкус цвета, она, скорее всего, не смогла бы ответить. Но это было просто замечательно, и девушке тут же стало мало всего этого, не помещающегося на кончике языка, она вгрызлась в кругляш, кроша зубами леденцовую хрупкость.

Одновременно она принялась, насколько хватало обзора из-под съезжающего на глаза капюшона, разглядывать хансангов, буднично суетящихся по своим делам. Особенно её интересовали наряды на женщинах. Джонг и Маджонг обычно ходили в непримечательных, но удобных джинсах и длинных футболках, похожих на туники. Только выезжая за пределы своих владений, накидывали, как и положено, непонятные плащи. Так что платье, которое ей принесла Нан—Сунан, было единственным предметом, по которому Лив могла судить о местной моде.

Но пары женских хансангов встречались в площадной толпе очень редко, от этого казалось, что яркий мир Ириды принадлежит исключительно мужчинам. На глаза Лив попались только две или три парные девушки, и то, видимо, оказавшиеся на площади совершенно случайно. Судя по тому, как нервно, стараясь проскочить быстрее, они передвигались по краю всего этого великолепия, женские хансанги явно чувствовали себя здесь так же, как и Лив — не в своей тарелке. Наряды их девушка не смогла разглядеть, потому что они тоже кутались в длинные плащи, только светлые. Да, кстати, и детей нигде не было видно.