Лив постоянно чувствовала это напряжение, но Джонг, казалось, не обращал внимания на вечное недовольство своей темной половины, и она тоже решила гнать плохое настроение от себя. Тем более, что светлый зелёный в тот момент, когда легким движением сдёрнул с лица Лив повязку и увидел, как в её глазах отражаются качели, был так трогателен и счастлив!

Они, эти качели, чуть поскрипывали на легком ветру, отражая, вбирая в себя тени от крон сразу двух платанов, между которых были распяты на натянутых корабельных канатах.

— Ну, давай, давай Оливия! — глаза Джонга горели веселым нетерпением, он чуть подталкивал её, и она забралась с ногами на крепкую свежеструганную доску, и пару раз слабо качнулась на ней.

— Да не так, не так, Лив! — с каким-то безудержно счастливым отчаяньем закричал Джонг и запрыгнул на качели рядом с ней, крепко перехватил канаты, непроизвольно обнимая девушку, и с силой толкнул всем своим весом всю эту замысловатую конструкцию. Качели с Лив и Джонгом стремительно взлетели вперёд и вверх, прямо в бездонную синеву неба, чтобы тут же с не меньшим напряжением ринуться вниз, к земле, изумруду травы и мельтешащим деловитыми парами муравьям И снова вверх. И снова вниз. От ветра пахло восторгом Джонга, свежестью его футболки и молчаливым одобрением неба. Сердце Лив то замирало, то начинало бешено колотиться, падая вместе с качелями в безымянное и бесформенное «вниз». Это было состояние пограничного пространства, того самого, когда ты уже не здесь, но ещё не там. Краткий миг, когда ты нигде. Между небом и травой. Между Джонгом и Маджонгом.

Лив ненароком зацепила взглядом по обыкновению мрачное лицо темного Шинга. Что-то особенное мелькнуло в глубине его обычно невыразительных глаз. Плеснуло изнутри, обожгло девушку и пропало.

«Он всегда такой», — успокоила себя Лив и согнула колени в одном порыве с Джонгом, чтобы продолжить полет в небеса. Они толкали тяжелую доску под ногами — вперёд, выше, ещё выше, — и чем слаженней у них это получалось, тем больше захватывало дух.

Глава 3. Когда приходит Теки

Утро началось с ощущения суета. Мамин голос «Этот мир не для нежных» потащил Лив из глубокого счастливого сна в реальность. Лив по привычке сопротивлялась, желая остаться в мире неясных, тягучих образов, но опять же по чётко усвоенному ей в течение жизни закону понимала, что все сопротивление тщетно, и придётся выходить из сновидческого убежища, и отчет идёт даже не на минуты, а секунды.

Когда Лив, нехотя вынырнув из сна, открыла глаза, она тут же поняла, что:

— Во-первых, она уже давно вышла из детсадовского возраста.

— Во-вторых, она совершенно не дома, а вообще, кто его знает где.

— В-третьих, в замке творится что-то непривычное.

Действительно, пространство вокруг было наполнено суетой, и она бы сказала — беготней, если бы не знала, что в Шинга настолько мало народу, что бегать особо некому. Тем не менее, что-то явно происходило.

Лив натянула через голову свое замечательное платье, которое она носила с другим таким же по переменке, пока одно из них Нан-Сунан приводила в первозданное состояние, и выскочила в коридор, даже не умывшись, на ходу пальцами прибирая растрепавшиеся во время сна волосы. В конце коридора она увидела мелькнувшую тень кого-то из близнецов, кого именно, она не поняла, но припустила за этой мелькающей вперёди спиной. Догнав одного из хансангов почти у самого входа в большую зальную комнату, она легко дотронулась ладонью до мягкого сукна торжественного жакета. Парень оглянулся, и по его уже привычно мрачному виду, Лив поняла, что это Маджонг.

— Теки приехал с белым флагом, — пробурчал он.

Из глубины коридора появился Джонг. Он успокаивающе помахал Лив рукой:

— Спрячься, он не должен тебя увидеть.

— Вот черт! — Маджонг совсем не собирался успокаивать Лив. — Если он заметил тебя со мной на своём поле, неприятностей не миновать.

Лив сказала «Ой» и ухватилась за рукав Джонга. Он провел рукой по её все ещё растрёпанным волосам:

— Всё будет хорошо. Ты же слышала, что он с белым флагом. Так что просто не показывайся ему на глаза. И всё будет хорошо.

Он мягко развернул и легонько подтолкнул Лив в сторону её спальни. Парни, переглянувшись, твёрдо и даже как-то торжественно шагнули разом в большой зал. Лив, хотя на неё уже никто не смотрел, конечно, сделала вид, что подчинилась. Вернее, сначала она действительно подчинилась и закрылась в своей комнате, но чуть поразмыслив и придя в себя, стала изыскивать возможность напрямую узнать, что происходит сейчас в комнате переговоров. Ну, если быть совершенно честной, стала думать, как бы ей незаметно подслушать этот разговор. Между прочим, в своем отделе налоговой инспекции она была просто мастер этого дела. Никто из коллег не догадывался, что второе имя Оливии было — Большое Ухо.

Тут номер не прошел. Вернее, не совсем так, как было бы в идеале. До неё доносился только невнятный бубнёж, из которого следовало, что в зале о чём-то явно говорят, и иногда на повышенных тонах, но что имеют в виду было совершенно неразличимо. Она попыталась определить, сколько голосов звучало из переговорной, и поняла, что, как и ожидалось, скорее всего, их было четверо. Две пары хансангов. Ничего необычного. Прошел час, два, Лив устала вслушиваться и пытаться понять, о чем там шёл горячий спор. Голоса вообще слились в монотонный гул. Лив обернулась и увидела Нан-Сунан, которая несла два больших разноса, заполненных разнообразной едой и напитками. Женщины слаженно зашипели на Лив, словно две разъярённые змеи, выражая как всегда свое абсолютное неодобрение. Девушка состроила круглые умоляющие глаза, но парные служанки только презрительно отодвинули её, одновременно кивая в сторону спальной комнаты.