Шрифт:
– Почему ты мне не сказал, что Афина сирота?
– Потому что, во-первых, ты не спрашивал, во-вторых, она не сирота.
– Что?
– Игорь, что ты натворил?
– Сам не знаю. Так что там за история с родителями Афина?
– Они очень богатые, влиятельные люди. Афина - единственная дочь и наследница, должна была пойти по их стопам, заняться семейным делом, но отказалась, чтобы заняться наукой. И ушла из дома. Если верить Теме, а у меня нет никаких оснований ему не верить, то они выгнали её из дома на все четыре стороны. Ночью. Теперь ей необходимо работать, чтобы прожить, и она работает в книжном магазине-кафе каждые выходные.
– Выгнали из дома? Одну? Ночью? Собственную дочь? Единственную, родную? Из-за того, что та не захотела заняться их бизнесом?
– Именно так. И дела у них, кстати, грязные, но не уверен, что сама девушка об этом знает.
– Удивительно, что они воспитали такую дочь.
– Ничего удивительного. Её воспитывали не они, а бесчисленные нянечки. Так что ты сделал?
– Сглупил.
Они молчали, и Фил всё ждал, что брат расскажет, но вскоре стало ясно, что тот не собирался вдаваться в подробности.
– Так ты выдернул меня от дел, только чтобы спросить про родителей одной из первокурсниц?
– Сердца у тебя нет, Фил.
– Что?!
Но пояснять Игорь не стал. Он отправился искать девушку, чтобы извиниться. Нашел, извинился, получил грустно-снисходительный взгляд и четыре брошенных слова "забудь, оставь меня в покое". Юноша попытался было уговорить её заниматься с ним, но получил резкий, решительный отказ.
Глава 6. Перемирие
Единственное, что теперь изменилось - это то, что они стали здороваться при встрече и отводить глаза. Афина изо всех сил старалась не думать о черноволосом юноше, не вспоминать его извинений. Лучше бы он этого тогда не сделал, было бы куда проще его ненавидеть.
Каждый день Афина на большой перемене читала учебники, почти не разговаривала с одногруппниками. Влад, один из них, несколько раз пытался завязать с ней разговор, но она отвечала односложно и темы быстро иссякали без её поддержки. Каждую ночь она засыпала с учебниками в руках. Девушка сама удивлялась тому, откуда у нее столько сил на учебу. Наверное, дело было в том, что Афина забывалась только в книгах, всё больше заменяющих реальный мир. Она стала одержима ими, стала меньше смеяться. И когда приехал Артем, увидел её, присмотрелся, то перемены были настолько значительные, что он стал всерьез переживать за неё. Друг старался как можно больше времени проводить вместе, но она часто стала уходить. Тогда он начал водить её в кино, театр, даже один раз сходили в балет. Но больше всего она любила кино, любила комедии, триллеры, но не переносила ужастики. Постепенно она оттаивала, становилась почти прежней, но как только он пытался разузнать, что с ней случилось, она отмалчивалась, закрывалась, пряталась в сотканный ею кокон. Лишь однажды она ответила, не прячась, откровенно, но туманно.
– Да просто я поняла, чего хочу в жизни, а чего не хочу. Не хочу тратить время на бесполезные занятия.
Приближалось время олимпиады. Дополнительные занятия стали проходить чаще, но не на всех Афина могла присутствовать из-за работы. Возможно, из-за этого первокурсница начала замечать прохладу со стороны любимой преподавательницы. Она попыталась объяснить про работу, а та лишь сдержанно кивнула, сказала, что ничего страшного, что может ей стоит возобновить совместные занятия с Игорем, но Афина категорически отказалась, чем удостоилась пристального взгляда Евгении Викторовны. С каждым занятием Афина всё острее чувствовала, что не является больше любимой студенткой, и все старания показать, что работа никак не отражается на учёбе, остались не замеченными.
В свою очередь Афина не замечала знаков внимания со стороны Влада, хотя для всех остальных они были очевидными: он приносил ей кофе, чаще подсаживался на лекциях (что её раздражало и злило), оставался с ней в читальном, когда она была одна, без Артема.
Компания Влада раздражала её, как назойливая муха, о которой вспоминаешь, только когда она кружит перед носом, а когда улетает - забываешь начисто.
Настроение было шатким, от злобно-раздражительного до почти беззаботно-весёлого, хотя первое определённо преобладало. Иногда она не узнавала саму себя. Часто, особенно когда ей мешали заниматься, будь то Артем или Влад, накатывала волна злости. Афина сдерживалась, не показывала этого. Она считала, что причиной всему был сумасшедший график "работа-учёба", недосыпания и... Игорь. В последнем она тщательно себе не признавалась. И ощущала, что нечто важное, туманно-осязаемое ускользает от нее.
И постоянность визитов матери раздражала. В последний раз она отдала дочери ключи от квартиры.
– Не надо.
– Там намного уютнее, чем тут, и платить не нужно будет. Сможешь нормально высыпаться. У тебя мешки под глазами, и вообще вид не лучший, - настаивала мать.
– А отец вообще знает, что ты тут бываешь? Держу пари, что нет!
– А ты изменилась.
– Знаю, стала взрослее, я в курсе.
– Нет. Ты стала злой. Ты никогда не была злой раньше. И взвинчена, тебе надо отдохнуть.
Слова матери осадили Афину. Нахлынула усталость. Она была права.
– Прости, - прошептала Афина. А вот повторить вопрос так и не решилась. Ответ был очевиден, если бы отец знал - мама бы сказала, но она ушла от ответа.
Через два дня после визита матери, за две недели до начала олимпиады Афина решила бросить работу. Мать была права.
Был солнечный день, конец октября. Афина стояла в очереди в столовой. После долгой дискуссии на биологии, у девушки совсем пересохло горло. За ней было всего два человека, а впереди только один. Краем глаза девушка заметила неподалеку черноволосого юношу. Это отвлекло ее, и она не заметила, как подошла ее очередь, однако тут же откуда-то выплыла Роза, встав с подносом перед Афиной. Такой наглости она не собиралась терпеть даже от всеми признанной красавицы. Роза была шикарной брюнеткой, короткие до плеч черные волосы отдавали голливудским блеском, на пухлых губках, покрытых ярко-красной помадой, играли солнечные блики. Как с обложки модного журнала. Но её изысканная красота породила необычайное высокомерие. Кроме того, Роза не была ни глупой, ни доступной, что очень огорчало завистливых сокурсниц.