И вправду, чем дольше я оставался тут, наедине с Соланой, тем хуже это казалось со стороны.

– Почему любовь должна быть такой сложной?
– спрашиваю я.

Я говорю это серьезно, ни в одном из тех глупых фильмов, которые любит смотреть моя мама, нет ни обручения, ни самоубийственных порывов и оборванных связей. Я не могу просто быть тем, кто легко встает под окно девушки, держа Бумбокс или что-то вроде того?

– Ну, у меня нету оcобого опыта в этой области, - говорит Солана, - но я знаю, что вы, ребята, справитесь с этим. Она поблагодарит тебя за это, спустя несколько дней.

Несколько дней?

Почему это звучит как вечность?

Солана подаёт мне руку, чтобы я перестал быть Вейном-комком на полу. Я уже собираюсь принять её, когда понимаю, что это совсем не круто позволять ей справляться с моей любовной драмой.

– Мы должны идти, - говорю я, поднимаясь самостоятельно на ноги.

Одри ждет нас по другую сторону двери, ее пальто застегнуто до шеи, ее взгляд приклеен к коричневой походной обуви. Я вполне уверен, что она плакала... вот доказательство тому, что поступать правильно - отстой.

Но я ничего не могу поделать с этим сейчас, кроме как указать путь обратно к входу.

В вестибюле, кажется, в два раза больше народу, чем было прежде, включая нескольких мам, держащих крошечных младенцев на руках.

– Мы должны увести Райдена, как можно дальше отсюда, - бормочу я.

– Куда мы его направим?
– спрашивает Солана.

Она подчеркивает слово «мы», и я знаю, что нет никакого смысла спорить... хотя не могу удержаться от надежды, что эта новая неловкость могла бы убедить Одри пойти с Астоном.

– Я все еще обдумываю лучшее место, - признаюсь я.

Слишком много энергии придется потратить, чтобы направиться обратно в пустыню... и мой родной город уже и так достаточно пострадал.

Чем ближе мы доберемся до Сил Бури, тем быстрее они смогут встретиться с нами, поэтому мы должны сосредоточиться на тех местах, которые находятся посередине.

– Это должна быть Небраска, - говорит Одри, не глядя на меня.
– Там ветра сильнее здешних. И там много пустой земли. И... там все это началось... для нас, по крайней мере.

Фактически, это отчасти... поэтично.

Давайте сокрушим Райдена там, где он пытался сокрушить нас.

– Нам нужен трубопровод, - говорю я ей.
– Так у нас будет немного времени, чтобы подготовиться.

– Подготовиться к чему?
– спрашивает парень из обслуживающего персонала, подходя к нам.

– К тому, к чему ты не имеешь никакого отношения, - обещает Солана.

Он выглядит разозленным ее ответом, и последнее что нам нужно, это устроить здесь сцену, поэтому я говорю ему:

– Это будет далеко отсюда. Просто не забывайте, что я сказал, увести всех, когда шторм стихнет. И подержите их подальше от окон какое-то время.

– Почему?
– спрашивает он.

– Скажем так, что есть шанс, что шторм станет намного сильнее, как только мы отправимся туда.

Могу сказать, что он думает, что я за миллион миль от разумного, и в некотором смысле он прав.

– Спасибо за помощь, - говорю я ему.

– И за одежду, - добавляет Солана.

– Вы должны благодарить других гостей. Все посмотрели в своих чемоданах запасную одежду. Думайте об этом, когда будете... что бы вы ни собирались делать. Вы в долгу перед этими людьми.

– Так и есть, - говорю я, и он, должно быть, верит мне, потому что он оставляет нас и зовет всех собраться, когда мы открываем дверь.

Холод врезается в нас как приливная волна, ветры пытаются сбить, когда мы опускаемся по бедра в глубокий снег. Мы должны держаться за руки и идти вместе, Одри берет за руку Солану вместо меня.

Астон появляется из-за деревьев после того, как мы отходим от здания.

– Судя по напряженности, исходящей вас, - он перекрикивает шторм, - думаю, есть довольно интересная история.

– Как моя мать?
– спрашивает Одри.

– О, значит, ты беспокоишься о ней. Тогда, возможно, это радостная новость, что она еще жива и отдыхает там.
– Он указывает на заросли деревьев в противоположной стороне от отеля.
– Она немного недовольна ветками, которые мне пришлось вытаскивать из ее плеча, но я продолжаю говорить, что ее отверстия - новый вид гнева. Также она испытывает восхитительную боль. Думаю, что я уже поглотил два исправления.

– Исправления?
– спрашивает Одри.