– Иди своей дорогой, дедуля, - ласково прогнусавил жаборотый.
– Нам нужна лишь девка. А к тебе претензий нет. Железяку вот токмо свою оставь: поди и поднять-то уже не сумеешь. Нам она скорее пригодится... Эй, Могила! Помоги благородному сиру разоружиться.

За спиной одобрительно засопели и, отделившись от тёмной четырёхглавой фигуры, к сиру Тибальду направился здоровенный амбал в просторных мешковатых штанах и короткой кожаной жилетке на голое тело.

Сименса охватило головокружительное и пьянящее предвкушение драки - то самое, из-за которого он до сих пор не бросил свою службу у старого воина. Он напрягся как сжатая до упора пружина, готовый в любой момент броситься на врага.

Случайно его взгляд упал на монахиню. Та, с прежней отрешённой улыбкой глядела на звёзды, упрятав кисти рук в широкие рукава рясы.

"Блаженная", - мелькнуло в голове у Сименса.

Амбал тем временем, подойдя к сиру Тибальду, пробасил добродушно:

– Извольте отдать оружие блаародный сир...

Тот не удостоил его ответом глядя на шепелявого с жаборотым.

– Боюсь, что я не смогу уступить вам свой меч, господа, - тем же бесцветным голосом заговорил он.
– Вещь эта фамильная и не подлежит передачи в чужие руки. Что же касается девушки, то она пойдёт с нами, поскольку мы отвечаем за неё благополучие. Вам же, господа, я настоятельно рекомендую расступиться и дать нам пройти.

Жаборотый нехорошо улыбнулся.

– Значит по хорошему вы не хотите...
– подытожил он.
– Хохмач! Бородуля! Хватайте девку! А мы пока потолкуем с этими господами...

Сименс понял, что время пришло. Увернувшись от просвистевшего из темноты обрывка цепи, он кинулся под ноги набегающим сзади. Прижимая локти к рёбрам и прикрывая ладонями лицо, он прокатился по мостовой, булыжники которой немилосердно прошлись по его бёдрам, спине и плечам, но зато нападавшие повалились как срезанная косой трава.

Вскочив на ноги, он тряхнул головой, прогоняя головокружение.

Трое, сбитых им с ног, силились подняться, и Сименс, одного за другим, успокоил их ударами по затылку тяжёлым каменным пестиком, который обычно применялся им для растирания в ступке лекарственных трав, семян и кореньев.

Теперь можно было оглядеть поле битвы.

Двое, бросившихся на весталку, уже потеряли своё оружие, чему Сименс был несказанно удивлён. Сейчас они, вжимаясь в стену и закрывая головы руками, пытались увернуться от града сыплющихся на них ударов боевой колотушки.

Амбал в жилетке, судя по его болезненно согнутой позе, вылезшим из орбит глазам и перекошенному рту, успел получить от сира Тибальда рукоятью меча в солнечное сплетение, и теперь судорожно пытался сделать вдох.

Сам же благородный воитель вовсю теснил жаборотого и ещё одного негодяя, орудующего кривым кинжалом, легко отбивая ножнами меча их стремительные подлые выпады. Даже в бою с этим портовым сбродом он придерживался своего главного обета, который не уставал повторять Сименсу: "Не обнажай клинок без самой веской причины и всеми силами старайся избегать смертоубийства".

Но шепелявый главарь не был столь благороден: укрывшись за спинами своих подельников, он яростно целился в сира Тибальда из длинноствольной пистоли.

С застрявшими в горле запоздалыми словами предостережения, Сименс бросился к старому воину в стремлении оттолкнуть его с пути смертоносного свинцового шарика. Но в этот момент стилет, выбитый из руки жаборотого, отлетел далеко в сторону; тот скрючился, прижимая к животу вывихнутые пальцы; а шепелявый, воспользовавшись открывшимся просветом между спинами, выстрелил в упор - прямо в грудь благородному воителю.

__________________________________________________

9. Буздыган - разновидность булавы, навершие которой усеяно шипами.

17. ЗУЗАННА. ОККУЛЬТИСТКА

Свет зарождающегося дня мягко лился сквозь просветы в рассохшихся бамбуковых занавесках, за окном заливисто щебетали какие-то ранние пичуги. Постоялый двор уже давно проснулся и жил своей обычной утренней жизнью: с улицы доносилось фырканье лошадей, блеянье коз, поросячье похрюкивание и пронзительный голос хозяйки, раздающей задания нерадивым работникам.

Зузанна сладко потянулась, рывком села на пронзительно скрипнувшей кровати и спустила вниз босые ноги. Сон, пусть даже совсем недолгий, взбодрил её и хотелось поскорее заняться сборами в дорогу. Отоспаться можно будет и позже - в дилижансе.

Вчера она так и улеглась - не раздеваясь - лишь скинула на пол пыльные ботфорты да швырнула шляпу на стоящее в углу и укрытое вытертым пледом колченогое кресло.

Сейчас в этом кресле сидел он и пристально таращился на Зузанну. Даже в мыслях она старалась не поминать его по имени, чтобы не навлечь на себя и толики его проклятья.