В следующую секунду я не выдержала и обняла маму, тут же разрыдавшись.

— Мам, пообещай, что такого больше не будет, — с наслаждением вдыхая такой знакомый и родной аромат ванили, прошептала я. — Я люблю тебя, как никого. Пообещай, что с тобой всегда будет все в порядке.

— Обещаю, — хоть я и не видела маминого лица, но поняла, что она улыбается, несмотря на головокружение, боль во всем теле и усталость — об этом ее состоянии меня заранее уведомила та самая медсестра. И улыбка эта не слетела с ее губ, пока мне не пришло сообщение.

Я тут же полезла в карман, мысленно костеря себя за то, что не отключила звук. Сообщение было от незнакомого номера, но стоило его открыть, как стало понятно, кто же мне написал.

«Белка, ты чего подруге не звонишь? Она волнуется, но сама звонить не рискует — вдруг отвлечет. Выдели минутку, отчитайся, что все в порядке».

Содержательно, даже слишком. Значит, он не боится меня «отвлечь», да?

— Воронцов, ты странный тип, — прошептала я, старательно пытаясь скрыть улыбку. Но она тут же спала, как только до меня донесся мамин голос, такой же, как и позавчера, после того злополучного репортажа.

— Как ты сказала? Воронцов? — у нее, кажется, даже задрожали руки.

— Да, Дима Воронцов, мы с ним учимся в параллельных классах… — подтвердила я, а потом нахмурилась, решившись спросить: — Что-то не так? И кто звонил тебе позавчера, кто довел тебя до слез? И при чем здесь Воронцов?

— Остерегайся этого… мальчика, — словно чего-то вдруг испугавшись, совершенно не слыша моего вопроса, проговорила мама, и тут дверь отворилась, и в палату вошел лечащий врач — тот самый блондин, чем-то похожий на Диму.

— Добрый вечер, Елена Игоревна, Маргарита, — врач улыбнулся, но, судя по тону, он был чем-то раздражен. — Общество дочери способствует хорошему самочувствию? Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — мама через силу улыбнулась. — Рита очень способствует моему хорошему самочувствию.

— Это, безусловно, хорошо, но вам все же стоит поесть. А пока я бы побеседовал с вашей дочерью, — тут этот блондин так выразительно на меня посмотрел, что я невольно почувствовала себя виновницей всех бед пациентов этой клиники. — Вы ведь не против, Маргарита?

— Нет, конечно, — только и оставалось промямлить мне, а в ответ получить лицемерную улыбку.

— Маргарита, что же вы творите? — как только дверь в кабинет врача, фамилию которого на табличке я так и не успела прочитать, захлопнулась, спросил мужчина, тут же проходя к своему столу и усаживаясь в массивное черное кресло. Кабинет его был обустроен просто, но со вкусом, в каждой вещи чувствовалась немалая ценность. — Вы садитесь, не стойте, — блондин кивнул на кресло напротив, а сам достал из стола пачку сигарет, явно дорогих. — Надеюсь, вы не против, — скорее для проформы спросил он и закурил, выпуская дым, к счастью, не в мою сторону. — Я же вам вчера говорил: Елене Игоревне ни в коем случае нельзя волноваться. А вы, похоже, решили проигнорировать мое предупреждение.

— О чем вы? — совершенно искренне удивилась я.

— Когда я вошел, ваша мама была не просто расстроена — она показалась мне напуганной. Неужели подобные разговоры не могут подождать хотя бы до выписки?

— Это мое дело, — резче, чем следовало, ответила, или, вернее, даже огрызнулась я. Теперь то, что показалось мне до этого, стало очевидным: у этого врача есть неприязнь либо ко мне, либо к кому-то, имеющему со мной что-то общее. И, если учесть, что раньше мы с ним нигде не пересекались…

— Вы всего лишь родственник, а не лечащий врач, и это не только ваше дело, — затянувшись, ответил блондин, выпуская клубы дыма уже в мою сторону. — Кстати о родственниках… вы с Еленой Игоревной живете одни? Где ее родители, ее муж?

— Одни, — я вздохнула: начался разговор на нелюбимую мною тему семьи. — Мамины родители умерли уже давно, а отец сейчас в России, во Владивостоке. Братьев и сестер у нее нет.

— Это плохо. Вы можете вызвать сюда своего отца, он…

И, по традиции, договорить он не успел: дверь резко распахнулась, и в кабинет вошел…

…я тихо, но емко и некультурно вопросила у Вселенной, что здесь происходит, и тут же раздалась почти такая же реплика, только уже громкая. Серые глаза смотрели с удивлением и… опасением? Другого слова я подобрать не смогла.

— Дима, тебя не учили стучать, прежде чем заходить в кабинет? — «немую сцену» прервал доктор, все так же невозмутимо докуривающий сигарету. Он аккуратно затушил ее о край пепельницы и, сцепив руки в замок, положил их на подбородок. — Я тебя внимательно слушаю.