— Не жалко? — осведомился он, с недоверием на меня косясь.

— Жалко, — безропотно согласилась я, но тут же добавила: — Порвутся еще, а я их люблю. И вообще, меня попрекает тапочками человек, у которого на ключах весит брелок с роботом из мультика?

— Это Бендер, неуч, — назидательно произнес Дима, старательно пытаясь не рассмеяться. — Окстись, если не знаешь, кто это такой.

— Да знаю я, знаю, поэтому и смеюсь, — как ни странно, «Футураму» я смотрела и даже любила, только было это лет пять назад, тогда папа купил мне диск незадолго до своего отъезда. Как сейчас помню, он тогда забирал меня из школы, причем как раз в тот день он говорил с Константином Викторовичем… Вот идиотка! Совсем забыла о том, что надо спросить!

— Слушай, а наши родители ведь знакомы, да? — я внимательно посмотрела на сидящего напротив парня, словно пытаясь уличить его во лжи. Хотя, с чего это Диме врать, да еще в таком незначительном вопросе.

— С чего ты взяла? — а вот тон намекал на то, что есть причины — слишком простой была попытка уйти от ответа. Но Воронцову повезло: у меня заиграл телефон — пришло сообщение. А самым печальным было то, что парню, чтобы достать до мобильного, достаточно было протянуть руку, а вот мне пришлось бы вставать. — Оператор, — Дима без капли стеснения прочел сообщение, к счастью, оказавшееся всего лишь служебным, но вот выпускать телефон из рук не спешил, уже что-то увлеченно клацая. — Слушай, у тебя, что, нет моего номера? Все, я обиделся.

А ведь и правда, номер я не сохранила — не видела смысла, но раз уж Воронцов возмущается…

— Все, теперь у тебя он есть, — довольно улыбнувшись, сообщил он. — Угадай, как подписан.

— Воронцов?

— Слишком официально.

— Дима?

— У тебя уже есть в контактах Дима.

— Дима Воронцов?

— Не вместилось бы. Ваши попытки истекли, — голосом ведущего какого-нибудь шоу сообщил мне парень. — Все гораздо проще: «Князь». Другого такого нет.

— Да уж, от скромности ты не умрешь, — я улыбнулась, но улыбка тут сползла с моих губ, когда я вспомнила о своем вопросе.

— Так знакомы наши родители или нет? — настойчиво повторила я.

— Кажется, да, — не стал в этот раз избегать ответа Дима, но вот только явно он знал больше, чем просто «кажется». — Так, чай был очень вкусным, но мне, увы, пора домой — и так я неприлично задержался, — он поднялся и поставил чашку в мойку. — Можешь не провожать, и тебе тут, кстати, Щербатова звонит. Ответь, а то обидится.

Деваться было некуда: я ответила и уже сквозь обеспокоенное щебетание услышала звук захлопывающейся двери. А уже через 10 минут мне пришло сообщение от Князя: «Мне из-за тебя влетело. Так что, Белка, будешь должна. Не забудь про биологию».

Точно, биология! А я про нее совсем забыла… Но это — и совершенно бессмысленная, но забавная переписка с Воронцовым — не помешало мне все-таки закончить этот чертов проект до полуночи. Только вот по закону подлости биологию отменили.

А вечером следующего дня, когда я возвращалась с больницы, в окнах моей квартиры почему-то горел свет.

_________

* Установив законы рычага, Архимед произнёс слова, ставшие крылатыми: «Дайте мне точку опоры, и я сдвину (переверну) Землю!». Спустя столетия ученые, уже зная массу Земли, подсчитали: если бы в распоряжении Архимеда была точка опоры и даже сверхпрочный рычаг, античный учёный, двигая большее плечо рычага всю свою жизнь, не сдвинул бы Землю даже на волос.

**Психиатрическая больница в г.Харьков (северо-восток Украины)

Глава 7. Отец

Я бежала по лестнице, не думая почти ни о чем. Перед глазами до сих пор стояли светящиеся окна.

Наверно, стоило кому-то позвонить — только вот кому, не Воронцову же? Хотя, наверно, можно было позвонить и ему, только вот то шестое чувство, что кто-то называет интуицией, а кто-то — левой пяткой, подсказывало, что это все не важно. Важно только добежать до своей квартиры, найти в кармане ключи, отпереть трясущимися руками дверь…

…чтобы угодить в такие родные и любимые объятия.

— Папа, — я даже не спрашивала — утверждала, лишь чтобы снова ощутить это давно забытое чувство — называть отца «папой», когда он не за десяток тысяч километров, а вот тут, совсем рядом, что можно обнять, уткнуться в грудь, ощутить запах его любимого одеколона, не меняющегося уже долгие десять лет.

— Прости, что не смог приехать раньше, — одной рукой все еще удерживая меня, другой папа закрыл входную дверь. — Тяжело тебе пришлось, да?

Я лишь кивнула, стараясь сдержать накатившие слезы. Ну вот, Рита, дожила: каждый день истерика намечается. Хотя, перед папой можно было плакать: на то он и отец, чтобы понять, помочь, защитить… И именно в отце я нуждалась больше всего — только поняла это лишь сейчас.

— Как там мама? — снимая с меня сначала шарф с шапкой, а следом и куртку, спросил он. — Я хотел позвонить в больницу, но время уже позднее…

— Уже лучше. Если все будет в порядке, то через неделю ее уже выпишут, — я разулась и, все еще находясь в объятиях отца, прошла на кухню. На столе уже ждал ужин.