Джастин замолкает и, да, я был прав, в его глазах снова тот же стыд.

– Расслабься… Моногамия в нашем пространстве отменена как рабство. Ну?

– Гектор… Дал ему отсосать. Ты же сам говорил, принципы не страдают.

– И все? А я-то надеялся на возбуждающий рассказ о том, как горячий северный парень трахнул холодного испанского сеньора.

– И тебе все равно? Да?

– О, дорогой, без драм. Ты чего завелся? Я же не о чувствах, а о трахе. Поэтому, да, мне все равно. Как и говорил.

– Говорил. Помню. Но…

– Никаких но… Итак?

– Ну, Брайан… Гектор всегда сверху. Пришлось, вопреки твоим советами, "в рамках контрактов" трахать только самому, побыть снизу. И он, - Джастин показывает язык, - очень даже неплох.

Вспоминаю испанца, нанизанного на мой член, ага, сверху. Но информация не должна дойти до Джастина, не от меня уж точно. Потом представляю его, мечущегося под Мендозой, и думаю, что зря не захватил темные очки. Мой блондин отличный физиогномик, а уж техника чтения по глазам отточена им до мастерства.

– Брайан, ты ревнуешь? К Гектору?

– Иди к черту Джастин. Но советую не полагаться на испанские презервативы и требовать от дона пользоваться проверенными американскими. Освободи свою блондинистую голову от ненужных рефлексий. Ты приехал сюда раскрыть, показать талант, сделать имя, заработать. Трахнулся с Мендозой? И что?

– Хорошо, спорить не буду. Только ты кого убеждаешь? Меня или себя?

– Убеждаю? Ошибаешься, - констатирую.

– Брайан что случалось? Меня пугает твой тон. Понимаю, мы меньше времени проводим вместе с тех пор как у меня стало больше работы, мы чаще вдвоем на людях, чем наедине. Но разве не ты говорил, публичность - синоним успеха и мои картины достойны большего, чем стоять на полу в студии. Ведь ничего не изменилось. Я люблю тебя… И ты?

– Все нормально Джастин. Устал. Я рад за тебя и горжусь тобой. Все остальное неважно. А любовь… К слову о цели и средствах. Порой бывают ситуации, когда для достижения цели приходится жертвовать чувством. Оно не умирает, на время погружается в летаргию. Не цепляйся за слово «любовь», не позволяй ему вставать между тобой и успехом.

– Блядь, Брайан, ты что сегодня принял? Какая летаргия, какое средство, какая цель? Что за хуйню ты несешь? Очнись, я говорю о том, что люблю тебя.

Бросаю взгляд на часы, так, 15.15, мы подошли к обозначенному кафе, скоро выход Гектора. Киваю:

– Зайдем? Я не знаю, что это за место, но, думаю, кофе тут есть.

– Ты не ответил…

– Отвечаю. Джастин, ты дорог мне. И давай закроем тему. Я правда очень устал и хочу латте.

Акт второй. Я, Джастин, Гектор в кафе.

Едва делаем заказ, возле столика появляется Гектор, удивляется «случайной встрече», радушно приветствует, спрашивает, идем ли мы сегодня на премьеру, Джастин указывает на меня: «Потребовалось несколько часов, чтобы убедить его, но да, идем». Гектор предлагает увидеться там, напоминает "подопечному" о ближайших десяти днях, которые будут крайне насыщенными в творческом плане. Перехватываю взгляд испанца, он чуть заметно кивает, опускает руку в карман пиджака, поворачиваясь боком. Раздается звонок моего телефона, смотрю, недовольно морщась, стараясь, чтобы Джастин заметил «досаду». Он прерывает Гектора: «Кто?». «Синтия». Отхожу в сторону, делая вид, что разговариваю, заканчиваю громкой фразой: «Черт, я вылетаю. Когда? Через два часа? Син, знаешь, что раньше делали с гонцами, приносящими дурные вести»? Отключаюсь, подхожу к столу. Гектор прощается, но не уходит, присаживаясь за стойку.

– Брайан, проблемы?

– Да. «Миллз электроникс» категорически не устраивает лицо и завтра в 10 утра хотели бы видеть новый вариант. А я не настолько богат, чтобы разбрасываться миллионными контрактами и перспективами. Надо возвращаться.

– Кроме тебя никто не может урегулировать? Тед? Ты же обещал… Сегодня премьера, так хотел пойти вместе.

Целую его, обнимая за плечи.

– Извини, Джастин. Тед, увы, не сможет. Самолет через два часа. Это бизнес…

– Ебать такой... Нет, хорошо-хорошо, надо, значит надо. Но на уикэнд прилетишь?

– Постараюсь. Береги себя и…

Оглядываюсь на Гектора:

– Постой, может, сеньор де Мендоза составит сегодня компанию, он, насколько понял, тоже собирается.

Отсекаю рукой возражения Джастина, подхожу к Гектору и, наклоняясь к уху, тихо говорю:

– Не облажайся. И смотри, не обидь его.

Тот кивает с такой радостью и облегчением, что хочется дать испанцу в зубы, но негоже режиссеру бить исполнителя. Джастин смотрит на меня в упор, в глазах обида, злость, непонимание.