стоит поминать Мигроса. Особенно в разговорах о присоединении Ратпмара, а то на хурку

обдерут. Как Лакхана...

– Как кого?
– подал голос из темноты красный волк Ризо.

– Ш-ш!

– Хватит орать, дураки!
– Ругард нехотя встал с насиженного места и уселся на пороге,

подперев дверь своей широкой спиной, - Начинаются опасные разговоры, - пояснил олень,

поймав на себе удивлённый взгляд барса.

– Ты, Офар так и не досказал о строительстве Рамира.

– Да, в тот день как раз Роха подселили...
– влез Хизаг.

– Рох чем тебе помешал, помёт лисий?

– Давайте свяжем Ильнара, а Ругард сядет ему на морду!

– Я вам всем Аргала на морды посажу, если не перестанете орать!
– окончательно вышел из

себя олень.

– На чём я тогда остановился?
– Офар почесал клык, растерянно обвёл взглядом

присутствующих.

– На том, как Вандар решился присоединить Орфу.
– подсказал песец.

Кабарга поднял руку, призывая к тишине.

– Так вот, в ту пору Ратпмаром правил белый тигр Вандар.
– громким шёпотом начал Офар.

Говорил он медленно, будто опасался каждого слова.

– Он и задумал прибрать северо-запад плато Орфа, а поскольку был стар, доверил это своему

сыну Лакхану. Когда Лакхан со своим войском пришёл в долину Пяти Холмов, старейшина

селения Кунар попросил избавить их от чудовища живущего под холмом Раммох.

Офар потянулся за котелком и долил кипятка в свою кружку.

– Мигрос был в том войске.
– продолжил он, - Не знаю кем, децаром или саталом. Знаю

точно, Мигрос один из четырнадцати воинов, что вызвались идти с Лакханом. И

единственный кто выбрался из-под холма живым, с отрубленной головой чудовища в

придачу. Тогда-то он и объявил последнюю волю Лакхана, что земля от северной границы

Сунафата до Хортага, теперь называется Форн, а Ратпмару она и раньше не принадлежали и

теперь не будет.

– Ему поверили?
– перебил кабаргу Ризо.

– Кто не поверил, того воины Сунафата убедили.

– О как!

– Да. Из-за них, пока крепость не отстроили, к Форну никто подступиться не смел.

– Даже Вандар?

– Вандар умер в год коронации Мигроса. После того как увидел на нём хурку из шкуры

белого тигра.

– Это получается, что...

– Получается, что Калех уже троим языки отрезал!
– зашипел на Хизага Мерро, - О том, что

на самом деле здесь случилось...

– Здесь?
– очнулся Рохом.

Мерро и Офар переглянулись.

– Ну да. Это и есть Раммох. Ты садись, чего вскочил?

– А что за чудовище здесь жило?
– в наступившей тишине подал голос красный волк Ризо.

– Да может и не было никакого чудовища.
– пожал плечами Офар.

– Ты же сам сказал, что Мигрос его голову из Раммоха вынес.

– Из тех, кто в тот день видел Мигроса, я только одного знаю. Это Фархад. Спроси его, Ризо.

– Говорят, Каррах тоже был.
– неуверенно произнёс Унал.

– Каррах в то время в Северном Гутлахе нукархов ловил. С Гаржем вместе. Это я точно знаю.

Давайте спать. Чем меньше разговоров об этом, тем целее головы.

– Ты прав, Офар. Рох, брось мне плед.

Барс молча передал леопарду одеяло, а сам подсел ближе к очагу.

Родители, разумеется, рассказывали ему историю образования Форна, однако ни словом не

обмолвились, о том, где всё происходило. До сегодняшней ночи, Рохом считал, что

легендарная схватка Мигроса с чудовищем произошла где-то на юге, на границе с

Сунафатом.

Рохом с тревогой огляделся и подумал, что и раньше ему было не уютно в этих низких

подземных галереях проложенных в толщах плотного с прожилками кремня, известняка и

красного гранита. Он вновь поднял глаза к потолку. Проложенных? Кем? Когда?

А ещё, мать рассказывала, что Мигрос сразился с чудовищем один на один.

– Офар, спишь?
– не выдержал он.

– Чего тебе?

– Кто пошёл с Мигросом? Ты сказал их четырнадцать было.

– Девки из гарема Великого сунафа пошли. Разделись, построились и пошли. Я откуда знаю,

Рох?

– Хватит, а?
– сдержанно напомнил о себе Ругард.