верхнюю губу и ожерелью из двенадцати тигриных клыков, он наверное бы передумал. Но

привыкший получать всё и сразу Аргал подкараулил антилопу в южной галерее у колодца.

Жадно всхрапнув, медведь навалился на Рашми и тут же получил кулаком в кадык. Затем,

антилопа, по-особому зажав пальцами ноздри, коротко свистнула. На свист из малого юго-

западного коридора выскочили наёмники её деца - олень-марал Гаррот и тарпан Адаро.

Превратить медведя в фарш и костную муку помешали гепард Фархад и четверо из старших

"львят" Мигроса. В итоге, Рашми отделалась пятью ударами палкой и лишилась звания

децара, Гаррот и Адаро получили по три удара, Аргал же, два месяца поправлял здоровье у

себя в берлоге за надёжно запертой дверью, сращивая шесть рёбер, голень и левое ухо (ухо

срослось криво), а поправив, снова попытался исполнять обязанности королевского

лесничего. Вот тут то медведь и понял, что помимо здоровья он лишился ещё чего-то очень

важного.

Его перестали бояться. Охотники совершали вылазки без него, разрозненными группами, и

что самое обидное, неизменно возвращались с добычей, видно хорошо усвоили его, вбитую

зуботычинами науку. Аргал принял меры - поймал и избил двоих непокорных, вдребезги

разругался с децарами и саталами войска, и был сурово допрошен Фархадом, после того, как

напился и подрался в очередной раз.

После разговора с гепардом Аргал окончательно скис. Он всё чаще разглядывал дно своей

кружки для бурна и всё реже пытался заявить о себе, поскольку все попытки неизменно

заканчивались, прямо скажем, неважно.

В берлоге тлела лучина и в её свете, громоздящаяся под бурым пледом, туша,

выглядела устрашающе. Мысленно воззвав к покровителям рода, барс перешагнул через

валявшийся у порога табурет и вплотную подобрался к изголовью ложа, где над краем пледа,

вздымался чёрный конус медвежьей морды.

Тщательно взвесив в руке ведро, Рохом окинул прощальным взглядом засаленный ковёр на

стене, развешанное на нём оружие, перевёрнутый бочонок, служивший Аргалу столом,

пожелал про себя Хизагу скорее сдохнуть, и широко размахнулся.

– Ага!
– уловил барс чей-то осторожный шепот, когда карающее ведро с гулом вознеслось к

потолку, - то-то медведь удивится...

– Влурбл?!!
– удивился медведь.

Досматривать обещанное лисом, "самое интересное", Рохом, естественно не стал, тем более

что геройский дец уже благополучно чесал по коридору, да так, что подошвы чукашей

дымились. И Рохом полетел сквозь тьму спящего Рамира, как сапсан, поскольку сзади,

назревало то, что и неприличным словом описать страшно.

У второго поста, воителей догнала ударная волна со щепой от разбитой двери.

Затем, из недр четвёртого яруса пришёл дробящий камень и задувающий факелы рёв:

– У-у-у-бью-у-у!!!

Звякнуло оброненное дремавшим стражником-волком копьё. Испуганно пискнула за одной

из дверей, приглашённая на ночь, каким-то ушлым наёмником, самка.

Недалеко от поворота к лестнице, что вела в пятый ярус, кто-то поймал Рохома за пояс и

утащил в пыльный простенок.

– Что...

Узловатая ручища Ругарда моментально залепила ему морду.

– Тс-с!
– оборвал его олень, - и торжественно объявил, - А сейчас, бревно!

Оказалось, что верёвка понадобилась Хизагу вовсе не для того, чтобы вязать спящего

стражника, как было решил барс.

Пронёсшийся мимо подобно буре Аргал, под ноги разумеется, не смотрел, а зря. Запнувшись

за растянутую поперёк коридора верёвку, королевский лесничий покатился по крутой

лестнице, гремя как мешок набитый костями. Вслед Аргалу считать ступени отправилось

тяжёлое бревно, привязанное к другому концу верёвки. Догнало оно медведя в конце

лестницы и, судя по вою, догнало как положено.

Ругард удовлетворённо фыркнул.

– Ну вот, ещё одна ночь не прошла в пустую.
– выдохнул олень, - Ну что, Рох... По кружечке

и спать?

Рохом молча кивнул.

Возвращались не спеша.

В длинном коридоре второго яруса гулял холодный ветер, тревожно мигали почти