С того времени мой отец понял, какое всемогущее значение имеют бумаги. Теперь он без справки не делает и шагу. Просит его бригадир посторожить ток, отец требует документ. Наколет дров — пристает к матери: «Пиши справку». Много у него накопилось разных справок. Но до сих пор отец не может получить одну, удостоверяющую, что у него есть сын и этот сын — именно я. Никто не хочет подтвердить это. А я? Я не могу.

Ведь я не справка, а всего-навсего человек.

В жизни не встречал я таких похожих друг на друга людей, как Хату Малишев и Пазад Шогетеджев. Правда, схожи они не лицом, не ростом, не фигурами, а своими характерами.

Заходит однажды Хату ко мне и говорит:

— Валлахи, как я рад за тебя, Лаукан! Говорят, ты получил прекрасную квартиру, — и крепко жмет мне руку.

Я посмотрел на него с изумлением. «Какую квартиру я получил, кто мне ее дал?» — хотел было я спросить Хату, но он опередил меня:

— Встречаю сейчас на улице Шумафа Захачокова, — он-то мне все и рассказал. Втихомолку действуешь, хитрюга ты этакий, от своих друзей скрываешь, боишься, наверное, что они потребуют с тебя бутылочку-другую, а?

Я догадался, что Шумаф, наш бухгалтер, отколол обычную для него шуточку. Он хорошо изучил Хату и Пазада и частенько их разыгрывает.

— Да, это правда, — без тени улыбки сказал я, решив поддержать шутку Шумафа. — Мне предоставили четырехкомнатную квартиру в центре города. Комнаты просторные, третий этаж, два балкона, окна на солнечную сторону…

— Непросто получить такие хоромы. И как же ты сумел провернуть это дело?! — заерзал на стуле Хату.

— С деньгами можно все. — Я знаю, что Хату устроит такое объяснение. — Но об этом, разумеется, никому ни слова. Ты мой старый друг, я тебе доверяю. Но если об этом кто-то узнает… (Я-то знаю, что он не смолчит. Тут же раззвонит на весь свет. Никакой дружбы между нами нет, никогда я бы не подумал делиться с ним секретами. Просто, когда он заходит ко мне, я угощаю Хату стаканчиком вина, вот он и считает, что мы закадычные друзья.)

— Не сомневайся, — ударил себя в грудь Хату. — Считай, что сказанное тобой за семью замками.

— Знаю, поэтому и рассказал все только тебе, никто еще ничего не знает. Даже жена, — продолжал я разыгрывать Хату.

— А ведь и эта квартира ничего, я с удовольствием бы переехал сюда. Интересно, кому она достанется? — серьезно спросил Хату.

— Дело решенное, — так же серьезно ответил я. — Насчет моей теперешней квартиры я уже договорился с Пазадом Шогетеджевым. Что ни говори, а у него двое детей, и ты сам знаешь, в каких он условиях живет…

— У Пазада двухкомнатная квартира, и у меня тоже, — заволновался Хату, — у него двое детей, и у меня тоже. И притом у него два мальчика, а у меня сын и дочь. Я больше прав имею получить эту квартиру! Как же ты об этом не подумал? А еще старинный друг…

— Твоя правда, ты, конечно, больше имеешь прав, чем Пазад, но он — ума не приложу, откуда обо всем узнал — пришел ко мне и стал уговаривать, чтобы я посодействовал в получении квартиры. Пожалел я его. Ну, намекнул еще насчет небольшой суммы…

Тут я прервал свой рассказ, желая посмотреть, как отреагирует Хату на такие слова.

— Ах, он старый хитрец! Представляешь, мы сегодня встретились, и он ни слова об этом мне не сказал! — удивился Хату. — Я же должен был догадаться, когда он, как кот, щуря глаза, сказал мне вчера: «При твоем «мужестве» ничего не добьешься…» И много он тебе обещал?

— Да так, мелочь. Тысячу рублей. Правда, чтобы получить за выездом мою квартиру, другой предложил бы больше, но я пожалел Пазада, он так просил, умолял, чуть не плакал…

— И откуда взял старый греховодник столько денег? — изумился Хату. — Вечно жалуется на бедность. Когда мы, друзья-приятели, собираемся скинуться по рублику, у него такой вид, словно в кармане у него сидит змея.

— Именно у таких скупцов, как он, всегда есть деньги, — подлил я масла в огонь.

— Валлахи, Лаукан, если бы ты мне раньше сказал, я дал бы больше.

— Сожалею, не знал.

— А сейчас ничего нельзя сделать? — вкрадчиво спрашивает Хату. — Я ведь в долгу не останусь, сам знаешь.