–  Ты видел его?

–  Нет, мне о нём поведал боцман корабля. Его ранило в бою, он лежал в моём полевом лазарете, а его корабль обстреливал огневые точки немцев у Каменной гряды.

–  А почему ты раньше мне о Кречете не сообщил?
– спросил Мерецков, плотнее прижимая трубку к уху: на линии появились помехи, и слышимость стала хуже.

–  Я был ранен и почти месяц пролежал в госпитале.

–  А где сейчас этот корабль? Я бы сам побывал на нём!

Фёдор Чернов сказал, что это неосуществимо. Приказом наркома ВМФ адмирала Кузнецова военная флотилия расформирована и передана в состав Волжской военной флотилии. А ещё раньше её корабли были перебазированы в Пермь для зимнего судоремонта. Ныне Кречет уже или в Перми или в Сталинграде, где находятся главная база и штаб Волжской флотилии.

–  Ладно, Фёдор, главное, что парень жив!
– чуть громче обычного произнёс в трубку Кирилл Афанасьевич.
– Я немедленно сообщу об этом его матери, она сейчас живёт у своей тёти в Москве, на Арбате, неподалёку от моего дома.

–  Как ты это сделаешь?

–  Попрошу свою жену сходить к ней. Теперь о твоём деле, - продолжал Мерецков.
– Пока ты лежал в госпитале, обязанности командира полка исполнял твой начштаба, и сразу в полку выявилась слабина, так что наводи там порядок. Сам знаешь, как тяжело нам сражаться с врагом, и тут всем надо стоять насмерть. Ясно?..

С трудом он дозвонился в Москву. Дуня была дома и обрадовалась звонку. В её голосе было столько нежности, что Кириллу Афанасьевичу вдруг захотелось увидеть её, прижать к себе...

–  Как ты, всё хорошо?
– едва выдохнул он в трубку.
– Я рад... Писем от сына нет? Жаль... Я просил его, чтобы писал тебе. Ладно, постараюсь напомнить ему... Дуняша, помнишь, я рассказывал тебе, как наша машина наскочили на вражеские танки и меня выручил боец Кречет?

–  Тебя он спас, а сам погиб?
– отозвалась жена на другом конце провода.
– Ну и что, Кирюша?

–  Жив он!
– выкрикнул Кирилл Афанасьевич.
– Такое, понимаешь, дело. Вроде как с того света боец мой явился. Он рассказал Дуне о чудесном спасении Игоря Кречета и попросил её оповестить об этом Татьяну Игоревну.

Уснуть Дуня уже не могла и долго лежала в постели с открытыми глазами: всё думала о том, как сообщить Татьяне, что её сын жив. Ведь она может разволноваться, а там и до беды недалеко.

Когда наступило утро, Дуня быстро оделась и поспешила на Арбат. Было морозно, снег скрипел у неё под ногами, как сухой хворост. После разгрома немцев под Москвой столица будто заново родилась. Из эвакуации вернулись тысячи беженцев, заработали в полную силу заводы, фабрики и промышленные предприятия. На улицах стало оживлённо, люди спешили на работу, чтобы дать больше военной продукции фронтам: угроза нового наступления врага ещё не была полностью снята.

Арбат был недалеко, и минут через двадцать Дуня вошла в подъезд дома по адресу, который ей оставил муж. Уняв охватившее её волнение, она нажала на кнопку звонка, и ей сразу открыла дверь женщина средних лет. У неё было приятное розовощёкое лицо, живые, с лёгким прищуром глаза.

–  Татьяна Кречет здесь живёт?
– спросила Дуня.

–  Да, - улыбнулась женщина.
– Это я.
– А про себя подумала: «Наверное, пришла лечить зубы».

–  У меня к вам дело...

–  Кто вы?

Дуня назвалась. Лицо у Татьяны вспыхнуло, а глаза забегали.

–  О вас мне Кирилл Афанасьевич рассказывал. Проходите, пожалуйста.

Она закрыла дверь и позвала тётю. Ася Марковна вышла из своей комнаты, на ходу раскручивая бигуди.

–  О, да у нас гости!
– воскликнула она, поддерживая рукой копну волос, свисающую на плечи.
– Простите, как вас величать?

–  Мерецкова я, Евдокия Петровна.

–  Я Ася Марковна, тётя Татьяны. Вы пришли как раз вовремя, мы сейчас будем пить чай с бубликами.

За чаем Ася Марковна начала говорить о гибели Игоря.

–  Жив он, Ася Марковна!
– чуть ли не выкрикнула Дуня.

Хозяйка так и замерла на месте, она смотрела то на гостью, то на свою племянницу.

–  Что вы такое говорите?
– едва не закричала Татьяна.
– Зачем рвёте мне сердце? Я вся слезами изошла, когда получила похоронку на сына и письмо вашего мужа...

«Кажется, шока с ней, чего я так боялась, не случилось, - подумала Дуня.
– Теперь можно до конца раскрыть карты».

–  Вы, Дуняша, не шутите, не то я могу обидеться, - грустно промолвила Татьяна.

Гостья передёрнула узкими плечами, её лицо залилось краской.

–  А я и не шучу!
– Она отодвинула пустую чашку.
– Ваш сын Игорь Кречет не погиб, как считали раньше. Он жив и плавает на военном корабле «Чапаев» на Волжской военной флотилии. Сегодня ночью мне звонил Кирилл Афанасьевич и сообщил эту новость. По его просьбе я и пришла к вам.

–  Вы не напутали, Евдокия Петровна?
– тихо, но твёрдо спросила Татьяна.
– «Чапаев» - это старый пароход в ростовском порту, на котором Игорёк плавал до войны рулевым.