Прощай.

Так что это не удивило бы Кингсли, вообще, если обещанное свидание с сестрой было ничем, кроме как хитроумной каверзой от имени Сорена. Кинг был уверен, где-то в одном из зданий, Сорен стоял у окна, наблюдая за происходящим. Машина притормозит возле Кингсли и остановится, а кто-то - священник, монахиня, раввин или даже все, Кингсли знал, выйдет и взглянет на него с удивлением. И никакой Мари-Лауры. Почему он старался пройти через этот фарс, было за пределами его понимания. Но Сорен устроил эту шутку и Кинг сделал бы что угодно для Сорена, даже унизил себя, стоя час на морозе в ожидании сестры, которая никогда не приедет.

Автомобиль все приближался. Кингсли засунул руки глубже в карманы. Оглядевшись вокруг, он увидел лица своих одноклассников в окнах учебного здания, кабинетах, библиотеке, все ожидали в тепле и уюте внутри, наблюдая за ним. Он пытался подготовить себя к унижению, что почувствует, когда визит Мари-Лауры окажется не более, чем игрой ума Сорена. Сорен... Кингсли увидел лицо пианиста, которое, он дошел до того, что ненавидел так сильно, как и любил, ожидающее в верхней комнате учебного корпуса. Кингсли выдохнул и оторвал взгляд от совершенного лица Сорена и обратил его к машине. Она замедлилась, практически останавливаясь. Но она не остановилась. Еще нет. И, тем не менее, пассажирская дверь начала открываться и появились две маленькие ножки в черных туфлях с ленточками, которые обвивали лодыжки.

– Кингсли!
– окликнул голос, которого он не слышал уже больше года. Его глаза едва могли воспринять происходящее, его сердце едва могло сдержать счастье, ноги едва могли удерживать его, когда сестра бежала к нему и обхватила его своими руками.

– Мари-Лаура… - выдохнул ее имя Кингсли в ее темные волосы. Она позволила им отрасти длинными и свободными за этот год порознь. Она была самой красивой девушкой в Париже, когда он в последний раз видел ее. Теперь он с братской гордостью отметил, что она стала самой красивой девушкой в мире. – Я не могу поверить, что ты здесь.

Она обвила его своими изящными руками балерины. На идеальном парижском французском, она шептала ему, как сильно скучала по нему, как она думала, что умрет, если не увидит его в ближайшее время, как было ужасно без него, как она никогда не позволит никому разлучить их снова. С подбородком на ее плече и ее ртом у его уха, Кингсли посмотрел вверх и увидел, что Сорен по-прежнему у окна, по-прежнему наблюдает. Кингсли проговорил ему губами единственное слово.

Merci.

И Сорен просто кивнул в ответ, прежде чем исчезнуть из окна.

Кингсли повернулся к Мари-Лауре.

– Как? Я не могу…

– Я здесь, - сказала она. – На адрес моей квартиры пришел билет на самолет. И приглашение навестить тебя. Я не могла поверить в это. – Мари-Лаура взяла его лицо в свои затянутые в перчатки руки и поцеловала его в обе щеки.

– Я не поверил в это, пока не увидел тебя. Я даже не уверен, что верю сейчас.

– Как… - она покачала головой, и завитки волос упали на ее лицо.
– Grandm`ere и Grandp`ere? Ты…?

Кингсли закатил глаза. В ее присутствии, он мгновенно возвращался к своим старым французским привычкам.

– Это длинная история. Я ее тебе расскажу, но не сейчас.

– Мне все равно. Все, что имеет значение, это то, что я здесь, как и ты. Она снова обвила его руками, и Кингсли обнял ее.

Краем глаза он заметил, что он и Мари-Лаура уже не в одиночестве на холоде. Несколько других мальчиков вышли наружу, без сомнения, чтобы лучше разглядеть Мари-Лауру. Они не видели женщин месяцами, по крайней мере, не молодых женщин, кто не принял обет целомудрия.

– Это, должно быть, сестра.
– Веселый голос отца Генри послышался за ними.
– Bonjour, mademoiselle, - сказал он, пожимая ладонь Мари-Лауры. Кингсли взял руку своей сестры, пока священник вел их в свой кабинет. Кингсли едва слышал, как отец Генри приветствовал Мари-Лауру в школе и извинился заранее за любые заигрывания мальчиков с ней.

– Нам обычно не позволяется допускать женщин посетительниц, - сказал отец Генри, слегка заикаясь.
– Незамужних женщин, по крайней мере. Или женщин, которые не в ордене. Но мистер Стернс объяснил мне ситуацию, что вы были разлучены после смерти ваших родителей. Мы рады видеть Вас здесь на время вашего визита. Кингсли придется посещать занятия и продолжать учебу. Но Вы можете присоединиться к нам в столовой ко всем нашим блюдам. У нас есть отдельные гостевые покои на верхнем этаже этого здания. Я отправлю одного из мальчишек отнести Ваши вещи.

– Merci, mon p`ere, - сказала Мари-Лаура, озаряя отца Генри своей широкой улыбкой.

Кингсли чуть не рассмеялся вслух из-за румянца, который полностью окутал отца Генри из-под воротника до верха его лысой головы. Мари-Лаура производила такой же эффект на мужчин, как Кингсли знал, он производил на женщин. И все, что каждому из них нужно было сделать - это улыбнуться.

Кингсли и Мари-Лаура направились прямо в ее комнату на верхнем этаже учебного здания. Она бродила вокруг, смеясь над всеми иконами на стенах, крестами, изображениями святых, статуэтками Девы Марии, расставленными повсюду.