— …да будет так, — эта фраза ознаменовала конец переговоров и переход от «теории» к «практике». Зуо, единственный, кто все это время пребывал в положении «сидя», не без усилия поднялся с кресла и медленно направился к выходу. Все остальные последовали за ним. Уже у дверей Шаркис что-то шепнул Инфу. Тот поспешно кивнул. Неужели улица Красного Тумана все же войдет в эту банду? Уму непостижимо. И тем не менее… Наблюдая за тем, как подчиненные Зуо забираются в свои машины и на мотоциклы, Ник не мог отойти от дурмана той еле уловимой, но такой притягательной харизмы Шаркиса, которая не выпускала из своего плена, заставив взглянуть на Зуо не как на капризного мальчишку с кошмарным характером, а как на куда более серьезного, пусть порой не сдержанного человека. Человека, стремления которого были куда более масштабными, чем могло показаться на первый взгляд. Человек, который поставил перед собой цель и стремился к ней. И Нику тоже хотелось внести лепту в осуществление этой самой цели.

«Может, действительно после всей этой хреноты присоединиться к Тени?» — размышлял парень, заходя в пустой огромный особняк и без заминок направляясь прямиком в лабораторию отца. Мужчина, как всегда, был на своем рабочем месте и что-то конструировал, настолько углубившись в свою работу, что даже не заметил того, как его сын зашел в лабораторию.

— Отец… — тихо позвал Ник, с особым интересом разглядывая носки своих ботинок.

— Отец! — громче окликнул он мужчину, подходя к одному из стеллажей, широкие полки которого были завалены различным металлическим мусором, и вытаскивая из-под большой трубы, давно спрятанный нанитом старый потертый лазерный пистолет.

— Хватит меня игнорировать! — уже проорал Ник, проверив заряды и нацеливая пистолет на Дайси-старшего, — не заставляй меня… стрелять тебе в спину, — тихо прошептал он. Лишь тогда мужчина, что до того что-то активно закручивал, наконец остановился.

— Я знал, что рано или поздно все закончится именно этим, — тихо пробормотал он, — И подготовился к этому.

В этот же миг груды металлолома, что периодически появлялись в лаборатории мужчины, вздрогнули, и из-под железных завалов вырвалось с десяток допотопных дроидов. У них не было человеческой имитации тела, лишь железные скелеты, самое простое оружие и программа по ведению боя.

— Ты, наверное, шутишь, — усмехнулся Ник, отправляя парой несложных ударов всю кучу враз набросившихся на него андроидов на свидание с близстоящими предметами, — Ты же знаешь… что они мне не ровня. В конце концов, ты как никто другой можешь оценить способности моего тела, — почти прошептал Ник, вновь беря отца на мушку.

— Да… Это так, — машинально кивнул конструктор, — Но думаю, если бы я совсем не сопротивлялся, это могло вызвать в тебе лишние угрызения совести… Ты же весь в мать, такой же впечатлительный…

— Что?

— Ник… я… болен… Болен так же, как и любой другой житель этой планеты. Мы просто не можем родиться здоровыми в больном мире. Наша цивилизация и так прожила слишком долго. ПКО-вирус — это отличная вакцина от общественного безумия. Раз не помогла Третья Мировая, поможет это. Не справится вирус, появится нечто куда хуже, нечто, что, наконец-то уничтожит нас раз и навсегда. Я болен… Да, я не смог оживить свою жену и сделал из нее андроида. Я мучил своего маленького сына, впихивая в него все новые механизмы ради экспериментов. Я давно противен сам себе! Я делал такое, что и…

— Замолчи, — обессилено прохрипел Ник, до побелевших костяшек сжимая пистолет в своих руках и пряча глаза за черно-медной челкой, — и прости…

— Это ты прости меня… — грустно улыбнулся мужчина, — Отныне тебе придется тащить это бремя в одиночку.

— Я прощаю… — прошептал Ник, и лабораторию наполнил оглушительный звук выстрела.

Смерть мужчины была мгновенной. Изобретатель с глухим стуком упал на пол, да так и остался лежать в не совсем естественном положении с широко распахнутыми глазами, в расплывающейся по полу луже крови и с еле заметной полуулыбкой спокойствия на губах.

Ник на ватных ногах кое-как добрался до отцовского кресла, буквально рухнул в него, после недолгой заминки оттолкнулся ногами от пола, заставив кресло на колесиках проехаться через половину лаборатории и остановиться прямиком напротив компьютера отца. Следовало как можно скорее перебросить управление андроидами обратно на главный компьютер, тем самым лишив Создателя пяти лучших охранников. Но парень не шевелился. Точнее у него не было сил пошевелить и пальцем. Морально он был слишком измотан. Поэтому Ник словно застывшая восковая фигура сидел в знакомом, пропахшем металлом кресле в полумраке лаборатории, закрыв одной рукой лицо, при этом из второй все еще не выпуская пистолета, который когда-то был сконструирован и собран его отцом как игрушечная модель. Позже парень усовершенствовал его и превратил в настоящее оружие.

Странно, но нанита совсем не тошнило. Просто в фильмах часто показывают, как человек, разнервничавшись и пребывая в истинном ужасе от того, что он совершил, бросается к мусорному ведру или туалету и расстается с завтраком. Ника не тянуло блевать. Но это не значит, что он ничего не чувствовал. Его руки слегка дрожали. Нет, это было не первое его убийство. И он давно преодолел тот период, когда было страшно. Когда он задавался вопросом, что же это за чертов мир, в котором убивают даже подростки. Единственное, что оставалось неизменным: каждый раз он жалел о том, что сделал.