Нечто важное и крайне ужасное…

Нечто пугающее…

За этой дверью было спрятано мое прошлое.

— Да ты еле на ногах стоишь! — тем временем не унимался Зуо. С ума сойти, какие мы стали внимательные! Нет ничего страшнее, чем чуткое внимание садиста к твоей серой персоне! Хичкок нервно курит в ближайших кустах!

— Чья бы корова мычала, — раздраженный болью съязвил и я, заметив, как пальцы Зуо впиваются в трость, — и вообще, я поскользнулся! — заявил я и, гордо косолапя-хромая, поковылял к двери.

— Ага… На своей глупости поскользнулся, придурок? — сэмпай, кажется, тоже был не в духе.

— Глупость не скользкая… она деревянная! Или ты не слышал выражения «Тупой как дуб», или просто обзывательство «Дубом» и «Деревом»? Еще «бревном», но это уже больше к сексу. Отсюда вывод: деревья глупы и плохи в сексе. Все ясно? Никогда не заводи отношении с деревьями!

— Уже поздно, — устало вздохнув, пробубнил себе под нос Зуо, но я все услышал!

— Зуо? У тебя что… что же… ты же… ты спал с деревьями? — ахнул я, — Вот… шалун!

— М-м-м-м! Н-н-н-н! Ебаны-блять-сука-пиздец-я-проклинаю-тот-день-когда-столкнулся-с-этим-тупым-сраным-ничтожеством! — не вытерпев, взорвался сэмпай. Кажется, он пытался держать себя в руках, но натуры своей не скрыть!

Красавчик с пистолетом в руках аж подпрыгнул на месте и уставился на Зуо большими круглыми глазами, словно впервые его увидел.

— «Сраное ничтожество» — так меня еще никто не называл, — смахнул я с глаз невидимые слезы умиления, — И чего ты так злишься? — возмутился я, — твои прошлые отношения меня не интересуют. Хотя теперь понятно, почему ты такой стремный в постели: истинный лесоруб.

Я не буду описывать лица Зуо. Хотя нет, кое-что я все-таки отмечу. Сэмпай покраснел. И я бы хотел свалить все это на бесконечный запас злости, прятавшийся в Зуо, но что-то мне подсказывало, что я его еще и изрядно смутил. Хотя бешенство, естественно, было по-прежнему на первом месте.

— Ах, значит, тебя не утраивает секс? — прошипел он тише, так что красавчик с пистолетом, наведенным на синеволосую девушку, его уже не услышал.

— Ой, ну что ты! — всплеснул я руками, — мне все нравится, но вот моя задница негодует.

— Так, может, работай твоя задница активнее, негодование ее было бы не столь ярким? Бревно оно и в Африке Бревно!

— На что это ты намекаешь? На то, что Бревно — это я? Это я-то? Я-я-я-я??? Между прочим, в постели я зверь! — возмутился я.

— Ага, просто пышешь страстью, — ехидно ответил сэмпай.

— Вот именно! — яростно закивал я, — А вообще, страстным любовником Влада Цепеша быть очень тяжело!

— Кого? — лицо Зуо все больше походило на переспелую помидору! Теперь я знаю, как буду его называть! Зуо станет моей сладкой помидоркой!

— Это аллегория! Неужели ты не знаешь Влада Цепеша, прототипа графа Дракулы, ведь именно его за глаза называли этим именем его же крепостные, потому что за любые, даже небольшие проступки, он любил сажать своих подданных на кол! Я где-то читал, что Влад любил наблюдать за муками посаженных, сидя за столом и, к примеру, ужиная! Так вот Зуо, ты как и Влад… любишь посадить на кол и наблюдать за муками, вызванными твоими действиями! Ты Хренов Влад Цепеш!

— Чего?! Да ты… — Зуо уже потянулся ко мне, явно желая придушить здесь и сейчас, когда я, отшатнувшись от него, потерял равновесие и резко оперся рукой на дверь, чувствуя, как в глазах все темнеет, а пол внезапно становится ближе. Еще немного, и я бы наверняка не только разглядел пол, но еще и соприкоснулся с ним, но рефлексы Зуо мне этого сделать не позволили. Схватив меня за руку, сэмпай резко вздернул меня вверх, словно тряпичную куклу, и прижал к себе так плотно, что я почувствовал его горячее дыхание своей полуседой макушкой. В любое другое время я бы помолился всем своим личным воображаемым богам, чтобы это мгновение длилось, нет, вовсе не вечно, там и пожрать приспичит да и нахер мне одни обнимашки, когда можно заняться сексом, но я был бы совсем не против, если бы этот момент продлился, скажем, часок или даже два! Вот только не сегодня! Только не сейчас! Не до того мне было.

Пробормотав что-то нечленораздельное про свое богатырское здоровье, я не без усилий отодрал себя от Зуо, причем сопротивлялся здесь не сэмпай, а именно я сам. Потеряв самую желанную опору в виде своей сладкой помидорки, я схватился за ручку двери и с ослиным упорством продолжил перемещение своего тела в нужном мне направлении. Все-таки ходить было невыносимо больно. Кажется, я вновь начал понимать, что ощущала русалочка, когда ей даровали ноги, сказав, что каждый ее шаг ступни девушки будут пронзать сотни игл. Наверняка она была йогом, иначе как еще ей удавалось терпеть эту кошмарную боль?!

Стальная дверь сама по себе была прохладной, но вот когда я прикоснулся к ее торцу, ледяная сталь обожгла мне руку и заставила резко отдернуть пострадавшую конечность. Придуманный мною зоопарк оживился. Тараканы облачились в мохнатые варежки и валенки и забегали внутри черепной коробки, протестуя из-за кошмарного холода и митингуя против столь злого тоталитарного президента! Они даже захотели было пост владения телом отдать Лису, но тот отказался, заявив, что он и есть я. Ну… так-то оно так!