– Нет, – ответила Айме безразлично. – Но я полагала, в эти дни ты исполнишь обещанное. Уже начались ремонтные работы в доме в Сен-Пьере?

– Времени пока не хватило, но дом в Сен-Пьере отремонтируют.

– Когда? Он не будет готов к нашему медовому месяцу.

– Будет не только медовый месяц, Айме, будет много лет счастья. Вот увидишь. Нельзя пренебрегать мамой, которая приказала для нас отремонтировать левое крыло здания. Тебе не нравится эта часть?

– Да, само собой. В нем хорошо отдыхать за городом. Но ты обещал, что мы будем жить в Сен-Пьере. Или забыл?

– Я все помню, Айме, и мы еще поговорим об этом. А пока с твоего позволения я схожу поздороваюсь с мамой. Затем переговорю с Баутистой. Срочно надо решать вопрос с больными. Я бы хотел об этом поговорить с тобой, Айме.

– Нет, Бога ради. Только этого не хватало. Но для этого тебе подойдет Моника; вон она идет. Ей ты можешь описать все заболевания рубщиков тростника. Ей хватит терпения. А у меня его нет, признаюсь тебе. Когда вы закончите, выпьем вместе чашку чая.

– Айме… – упрекнул Ренато, удивленный беззаботностью невесты.

– До скорого, – попрощалась Айме. И приблизившись к сестре, сказала: – Моника, Ренато желает с тобой поговорить.

– Ты что-то хотел, Ренато? – спросила Моника.

– Как считает твоя сестра, я хочу злоупотребить твоим терпением. Я пытался поговорить об эпидемии в долине Чико, где находится сахарный завод и новые плантации, но она не захотела слушать. Ее раздражают больные, это естественно. Поэтому, эта прекрасная капризная куколка, немного издеваясь над нами, отправила меня докучать тебе, когда заметила тебя.

– Ну если я могу тебе помочь, Ренато, то я тебя слушаю. Меня это не раздражает. Наоборот…

– Я знаю, ты добра и выслушаешь меня; а вот Айме не захотела…

– Мы разные. Кроме того, она думает только о предстоящей свадьбе, тебе не кажется это естественным?

– Да, совершенно естественно. Я поступил нетактично, пытаясь затронуть эту тему, но признаюсь тебе, в этих делах я чувствую себя одиночкой. Моя мать не разделяет мои идеи, она слепа в отношении Баутисты и поддерживает все его старания.

– Но ведь ты единственный хозяин, значит должен здесь всем распоряжаться.

– Я так и поступаю, хотя предпочитаю пока не применять силу, дабы не расстраивать мать. Я подумал о другом управляющем для усадьбы, вернее, разделить эту работу между двумя людьми. Делать отчеты и подсчитывать фрахтовые расходы, решать юридические вопросов может доктор Ноэль, человек в высшей степени порядочный, умный и добрый. А для нахождения на полях вместе с работниками мне нужен молодой, сильный и решительный, но свободомыслящий, который относится с великодушием к трудящимся и сочувствует страдающим.

– И у тебя уже есть такой кандидат?

– Есть один, но мне нужно завоевать его. Речь идет о друге детства, который вырос суровым, непокорным, как дикий кот. Маловероятно, что он согласится. Я займусь этим позже.

– Ты говорил, у тебя срочное дело.

– Да, больные. Подозреваю, что санитарные условия, в которых они живут и работают – хуже некуда. Среди рубщиков тростника и работников сахарного завода вспыхнула какая-то эпидемия. Я хочу хотя бы отгородить их от остальных, оказать медицинскую помощь. Короче, не знаю, не знаю. Я думал заняться этим после свадьбы, но боюсь, болезнь слишком распространяется.

– Хочешь, чтобы я занялась этим? Где это?

– Мне кажется, это слишком тяжело для тебя, ведь место находится за три лиги, а дожди размыли дороги. Вряд ли повозке под силу туда добраться. Мне пришлось ехать на лошади.

– Ну и я могу поехать на лошади. Пожалуйста, подготовишь одну для меня?

– Я подготовлю лошадь, слугу и письменный приказ, чтобы тебе подчинялись во всем, – весело поддержал Ренато. – Какая же ты хорошая, Моника! Как я тебе благодарен!

Он сжал ей руки и удалился быстрым веселым шагом, а Моника криво улыбнулась, смакуя горечь мучения, и вонзая занозу еще глубже зашептала:

– Он проведет весь день рядом с ней. Потратит на нее все время, одарит любовью и поцелуями. Так и случится. А как же этого я хочу!

19.

Побледнев от волнения и непереносимого запаха, Моника остановилась перед проемом огромного и зловонного барака. Она не верила глазам – рядом прекрасный пейзаж, а тут такая грязная обстановка жалкого жилица. Возможно, маленькая долина, которую называли долиной Чико, радовала глаз светлой красотой, чем глубокая и ароматная долина Кампо Реаль. На одной стороне теснились, кедры, леса красного дерева и алоэ; с другой – зеленая шаль тростника внезапно заканчивалась там, где срезанный берег погружался в голубое море. Впереди лихорадочно работал маленький сахарный завод с кирпичными стенами и дымящимися трубами, благодаря которому золотые монеты со звоном падали в полные сундуки Д'Отремон.