– Кампо Реаль?

– Конечно. А ты как думаешь?

– Айме мечтает жить в Сен-Пьере, я пообещал ей отремонтировать наш старый дом. Она такая молодая и веселая. Боюсь, она заскучает в долине.

– Что за безумие? В тебе так мало уверенности, раз думаешь, что жена заскучает с тобой. Не говори глупости. Работы в левом крыле дома будут окончены к вашему медовому месяцу. В Сен-Пьер она съездит, когда ты решить с ней прогуляться по улицам. Но здесь семейный очаг Д'Отремон, твои земли, и здесь должна жить женщина, которая выйдет за тебя замуж.

– Разумеется, мама, я согласен с тобой. Но не хочется начинать жизнь со споров. Не думай, что мне не хватает твердости. Все тобой сказанное тоже являлось моей целью. Но я так ее люблю! Так сильно хочу ее счастья!

– Я знаю. Но от слабости огромной любви я и хочу тебя уберечь. Можешь осыпать ее любовью, но требуй от нее взаимности. А иначе не женись на ней.

– Да, мама. Я женюсь, и она станет именно такой, какой ты желаешь: моей женой и подругой. Я постараюсь, мама. Потому что не могу жить без нее, и люблю больше жизни, и буду ее защищать, как собственную жизнь.

– Хуан, Хуан!

Имя прозвучало вместе с рыданием. Айме стояла на песчаном берегу. Одна перед всегда беспокойным морем, омывающим берега Мартиники. Одна с бурей в душе, с беспощадными воспоминаниями, и шептала:

– Ты не вернешься; возможно, никогда не вернешься, а я, я…

Она вошла в пещеру, где находился глубокий грот, полный песка, источавший запах селитры и йода. Этот грот, ложе ее бурной любви предоставило зеленый бархат водорослей и редкие занавески из папоротников. Пошатываясь, она вошла туда. Она рухнула на колени, а дрожащие руки закрыли лицо и коснулись соли ее слез. Это напоминало мучительное и жестокое прощание.

Вдалеке прозвучало имя Айме, подобно зову из другого мира и крику разума; звук достиг ушей возлюбленной Хуана, пробуждая эгоизм, гордость, страстное желание побеждать, жажду роскоши и удовольствий:

– Айме! Айме!

Узнав голос сестры, Айме подняла голову и горделиво выпрямилась. Она не желала, чтобы ее видели униженной и побежденной, плачущей над ушедшей любовью. Айме не ответила, а Моника приближалась. Она видела дорогу, высеченную от пика до крутого каменного склона, и спустилась по ней до песчаного берега, жадным взглядом больших глаз отыскивая вход в пещеру, и подбежала к ней, словно подталкиваемая предчувствием.

– Айме, что с тобой? Ты не слышала? Почему не ответила? Что с тобой?

– Ничего. Мне надоело, что ты постоянно меня преследуешь!

– Какая же ты неблагодарная. Поднимайся. Ренато ждет в доме. Поведаешь ему обо всем, что решила.

Вздрогнув от неожиданности, Айме вскочила. Ей вдруг почудилось, будто Ренато застал ее в этом святилище любви Хуана, словно эта ревнивая соперница, ее родная сестра, способна угадывать ее мысли. Нет, она не потеряет Ренато. После жестокой потери Хуана, она его не потеряет, а вот Моника готова его отобрать и решила бороться неизвестным ей оружием. В глазах Моники горела огромная сила любви и воли. Но Айме оказалась хитрее и проворнее и взяла себя в руки:

– Что, Ренато в доме?

– Он приехал, чтобы решить все свадебные дела, но ты мне обещала испытать свою совесть…

– О, дай мне пройти!

Айме прошла взморье, карабкаясь по дорожке, открытой меж скал, а Моника смотрела ей вслед, словно какая-то странная сила пригвоздила ее под неровной природной аркой у входа в пещеру. Ее глаза с удивлением пробежали по ней. Пошатываясь, она проникла в грот. Подумать только, что природа могла предоставить человеку такой просторный природный зал, и вихрем в ее мыслях пронесся образ Хуана Дьявола. Она вспомнила обветренное лицо, презрительную улыбку, гордые глаза, облик одновременно притягательный и дикий, как эта пещера. Она уже догадалась, но отвергла пронзительно недобрую мысль и, перекрестившись, пошла следом за Айме.

– Итак, дорогая моя, больше нет неудобств?

– Их и не было, мой Ренато. Я сегодня решила написать тебе несколько строк, что готова.

Мягкая, нежная, улыбающаяся, с ребяческим изнеженным кокетством, с каким обычно она обращалась к нему, Айме прерывала любые вопросы Ренато, отвечая утвердительно на каждое слово и просьбу.

– Мама желает поскорее видеть вас в Кампо Реаль.

– Поедем, когда пожелаешь, дорогой. Повторю, все готовы, уж мы с мамой точно. Про Монику не знаю, лучше пусть мама спросит у нее. Последнее время она такая беспокойная и странная. Не удивлюсь, если ей не захочется присутствовать на нашей свадьбе, и она станет настаивать на возвращении в монастырь. – Айме замолчала, увидев сестру, и елейным голосом воскликнула: – Ах, Моника! Мы как раз говорили о тебе.

– Знаю, – спокойно согласилась Моника. – Я все слышала.

– Не пойми только превратно, – стала оправдываться Айме, но Моника прервала ее и сразу прояснила:

– Не думаю, что сказанное надо как-то толковать. Это ясно, как божий день: ты надеешься, я вернусь в монастырь и не явлюсь на вашу свадьбу.

– Я не надеюсь; боюсь, что…

– Хочу дополнить, Моника, – вмешался Ренато. – Уверяю, ты причинишь мне огромную боль, если откажешься присоединиться к нам в такой знаменательный день, и не думаю, что даже самые суровые правила устава запрещают присутствовать на свадьбе у сестры.