– К...- он икнул, страшно смутившись. Твою мать! Икать! Перед этим совершенным существом! Дурак, дурак, дурак!- Каэрта...

– Чего тебе надо, Мурмин?- в её голосе не было ничего, кроме усталости и просьбы уходить. Губы и подбородок лекарши подрагивали, и лицо в жёлтом свете фонаря блестело от слёз. Она быстро утёрла их.

– Я...- а зачем он пришёл сюда? Он ведь даже не хотел заходить к ней. Он шёл куда- то! Куда?

"Да никуда..."

– Если ты думаешь,- она всхлипнула и опустила голову.- Если ты думаешь, что его смерть что- то изменит, то ты ошибаешься! Эвет, иди поиграй, пока я тут поговорю с ... Гостем.

– А кто это, госпожа Каэрта?- поинтересовался мальчишка, без интереса рассматривая нидринга. Откуда он здесь, этот мальчишка?..

Каэрта всхлипнула и попыталась стереть слёзы.

– Друг твоего отца,- с презрением выплюнула она.

Мурмин почувствовал, как его сердце проваливается куда- то, а вместе с ним - и его мозг.

– Э- э...- только и смог проговорил он, обдав Каэрту винными парами. Он хотел что- то сказать ей! Нужные слова почти всплывали, но затем вновь уходили на дно.- Я... Э- э... Сын, да?- нелепо спросил он, чувствуя, что краснеет.

– Да, сын,- он всхлипнула и посмотрела на мальчишку.- Беги, Эвет, всё в порядке.

Эвет, пожав плечами с немым недоумением, поспешил вглубь дома. А Каэрта тут же перевела взгляд на Мурмина.

Злой, обиженный, ненавидящий взгляд.

– Чего тебе здесь надо, Мурмин?- шмыгнула она носом.

– Я не знаю...- тихо проговорил нидринг в бороду, чувствуя, как от бессилия хочется расплакаться.- Ты... Часто плачешь? Скучаешь по нему?

Лекарша замерла на миг, а затем, жалобно хныкнув, попыталась придать лицу презрительно- равнодушный вид:

– Это не твоё дело!

Ему стало обидно. Горечь обжигала нутро похлеще всякой водки, но оставляла тянущую боль в груди. Нидринг возмущённо задохнулся, прислонившись плечом к двери.

Одной его части хотелось задушить её прямо здесь. За то, как она вела себя с ним. За ту власть, которую она над ним имела. За то, что отнимала у него друга в те дни, когда он нуждался в нём.

А другой его части хотелось поцеловать её. Обнять. Прижать и не отпускать.

– Я... Я пришёл помочь!- выпалил он, чувствуя, как уши краснеют.

Глаза лекарши округлились.

– Помочь?!- прошипела она, и её губы задрожали.- Помочь?! Надо было помочь ему там, в таверне, безмозглый пьяница! Никто ему не помог! Никто! Он...- она вновь зашлась рыданиями, и кто- то из прохожих смерил её подозрительным взглядом.- Он сломался, а никого не было рядом! Он не говорил мне, но ты! Тебе он всё говорил! Всё! Всегда! Как ты не видел?!

– Я...- попытался заговорить он, но она продолжила:

– Играл в свои детские обиды, да?! А в итоге я узнаю от какой- то девушки, что у него на самом деле было на душе!

Мурмин потупился. Чтобы не заплакать, ему пришлось закусить губу.

Пока Каэрта приглушённо плакала, он смаковал боль и вкус собственной крови во рту.

Это меньшее, что он заслужил. Это даже не плата. Это ничто. Он обязан... Обязан...

Крепкая, жилистая и покрытая мускулами рука осторожно протянулась, пытаясь обнять Каэрту. Утешить. Успокоить. Дать ей...

– Убери свои грязные руки!- взвизгнула она, отходя на шаг. За что, милая, за что?..- Я всегда знала, что у тебя одно на уме! Думаешь, когда Баэльта не стало...- подавив новые рыдания, она продолжила.- Думаешь, теперь я просто отдамся тебе, а?! Думаешь, меня некому защищать?!

– Что?- растерянно пробурчал Мурмин. К чему это она?- Нет, не...

– Я могу себя защитить!

Только тут Мурмин заметил, что в её руке покачивался нож. Большой кухонный нож, которым принято разделывать мясо. Он казался огромным и чужеродным в миниатюрных ручках лекарши.

– Тебе он не нужен,- прошептал Мурмин, осторожно вытягивая ладонь перед собой. Вытягивая с мольбой. Как попрошайка, умирающий с голоду.- Прошу, отдай нож...

– С какой это стати?!- она нашла в себе силы фыркнуть.

– Я защищу вас... С Эветом... Это мой долг!- глупо вскрикнул он и тут же поперхнулся отрыжкой.

Каэрта презрительно сморщилась.

– Защити для начала самого себя от себя же,- она отступила назад, а в следующий миг дверь лавки громогласно захлопнулась.

Сержант городской стражи Веспрема Мурмин Хорстон уставился на дверь так, будто бы она была ответом на все вопросы его жизни. Почему, за что?..

А затем тихо, тихо- тихо всхлипнул.

Слёзы лились по грязным щекам, падали в бороду. Грудь болела так, будто бы её нашпиговали иглами, горло судорожно сжималась.