– Это как же двадцать тонн до «лимона» выросли? – удивился Юша.

– По документам! – загрохотала Людмила Львовна, как страдалица из греческой трагедии. – Расплатилась вовремя, а к ней приходит месяца через три пара бугаев: что же вы, бабушка, долги не отдаете? Она говорит: так я давно рассчиталась, вот и документы! Громилы берут бумажку и у нее на глазах – под зажигалку. Нет, говорят, бабка, у тебя никаких расписок. Не заплатишь – вывезем тебя и тихо закопаем в лесополосе.

– Беспредел в чистом виде, – констатировал Юша. – А вы что же? В полицию, к прокураторам, ну, в комитет защиты природы…

– Вот я и пришла в комитет защиты природы! (А Львовна, выходит, не без юмора). – Потому что куда ни ткнись, везде одно: всё по закону… А что ваша мама сказала, так она много наговорить может. Доказательства где?

– Какие фаши токасателстфа? – издевательски процитировал Юша вопрос бандитов известному советскому милиционеру Шварценеггеру из фильма «Красная жара». Знаком, однако, дядя с классикой.

– И я про то! – Голос дамы громыхал, как иерихонская труба. – А что я могу сделать? У меня таких связей нет даже в Воронеже, не то что в Паханске. Я обычный предприниматель. Спасибо, что Кирилл…

– Кто такой Кирилл? – поинтересовался штурман. – Не патриарх, случаем?

– Кирилл – это Кирилл, – неопределенно бросил Гликман.

– А я тут каким боком?

В голосе Юши я уловил легкое раздражение.

– Анатолий, ну ты же понял…

– А ты меня на понял не бери, гражданин директор! – Раздражение потяжелело. – Мне что Кирилл, что Мефодий – все едино. Из такой замути выкружиться – это вам не азбуку смандячить!

– Анатолий Ефимович, я же отблагодарю, я же не за просто так… – запричитала Львовна.

– Насчет благодарности – это к Гликману. Он же вам, надеюсь, и насчёт «просто так» объяснит.

– Ну, так помочь можешь? – Голос директора зазвучал безнадежно-устало.

– Не нукай, Сёма! Куда ж я денусь, когда разденусь… Ты для меня столько сделал, расплатиться – двух жизней не хватит.

– Да брось…

– Что брось, что подкинь – так оно и есть.

Воцарилась недолгая, но тяжёлая тишина. Которую вдруг прервал шкипер.

Отставить панику, – неожиданно весело подытожил Юша и громко щелкнул пальцами. – Это я удачно зашел… А я-то, дурень, жертву искал! У меня ведь, по ходу, к Ломщику тоже дельце есть. Небольшое, буквально на одно перышко. Вернее, не у меня, а у очень уважаемого человека. Так что, можно сказать, Людмила Львовна, вы этому человеку в некотором роде одолжение сделали. Ну что, явки, пароли, адреса, телефоны – всё при вас? Тогда вперёд.

– Прямо сейчас?! – Радостный возглас дамы.

– А чего ждать? Пока Митяй бабусю укантропупит? Звиняйте за плохой французский.

– Ты переоденься хотя бы, Анатолий, – вклинился Гликман. – Не в таком же виде…

– Не бзди, не шлангом деланные, – успокоил Юша. – Людмила Львовна, подгоняйте свой звездолет, а я пока перекуюсь.

– В каком смысле? – не поняла Львовна.

– Перекую мечи на хлебала. Лепню сменю. По-русски говоря, одежу.

– Но у меня встреча важная назначена, контракт… А через час можно?

– Для вас – хоть цветок с запретки. Через час так через час. Вы на выходе мальца моего кликните.

Я понял, что Сивке-Бурке пора появиться. И вынырнул с невинным видом как раз когда Львовна покидала особняк.

– Молодой человек, вас Анатолий Ефимович ищет, – сообщила мне она.

Я поблагодарил и явился в кабинет директора, а оттуда проследовал за Юшей в шкиперскую рубку.

Из неожиданного в кабинете дяди Толи обнаружилась ванная комната. Правда, без ванной, но с массажной душевой кабиной. Хорошо нынче шкипера живут, подумал я, а дядя Толя нырнул в ванную, закрылся, и вскоре я услышал, что он совершает омовение. Отсутствовал шкипер примерно с четверть часа, за это время я исследовал комнату. Левую стену украшали портреты Сервантеса и Чипполино. На круглом столе без скатерти, стоявшем посреди комнаты, лежали нож и вилка с цветными наборными ручками из плексигласа, а также пухлая книга «Философия преступления». Такое впечатление, что Юша собирался этой философией сытно отобедать.

Вообще в личности шкипера мне открывались все новые грани. К примеру, рядом с жёстким диваном стоял старый книжный шкаф, набитый учебниками по зоологии, ветеринарии, сантехнике, красочными книжками о животных, мемуарами арестантов разных эпох и литературой по криминалистике. Особняком ощерилась закладками брошюрка Чезаре Ломброзо «Гениальность и помешательство». Я хотел было прояснить, что именно в этой книжке особо впечатлило дядю Толю, но тут распахнулась дверь ванной, и в проходе показался он сам, похожий на вождя туземного племени: в набедренном полотенце и татуировках.