– Натали.
– прошептал он, заключая её в объятья.

– Это действительно Вы, Ваше Высочество, или я всё ещё сплю?
– произнесла Наташа.

– Нет, это и вправду я приехал к тебе, чтобы остаться на всю ночь. Прости, что так долго заставил ждать.

– Я не верю, не верю, что ты здесь!
– Репнина радостно смеясь, высвободилась из объятий, чтобы посмотреть на него.

Она старается найти что-то новое в его чертах, словно подтверждение тому, что что-то могло измениться. Однако перед ней всё тот же Александр, если не считать новой маленькой морщинки посередине лба.

Он берёт её руку в свою и нежно целует. А затем лукаво смотрит, выпускает её пальцы и как будто бы серьёзным тоном говорит:

– Если ты не веришь в моё присутствие, можешь вернуться к своим сновидениям. А я пока полистаю твою книгу.
– Цесаревич подбирает с колен растерянной, однако не перестающей улыбаться Наташи обронённый фолиант, подносит его к свету.
– Кстати, что ты там читала на ночь? О, Пушкин, да ещё и «Евгений Онегин»! Как же: помню, помню.

Он делает вид, будто полностью занят книгой, раскрывая её на заложенной Репниной странице. Натали вздыхает, качает головой, а затем выдёргивает из рук любимого томик Пушкина, закрывает и бережно кладёт на прикроватную тумбочку. После она, схватившись обоими руками за рубашку Александра, притягивает его к себе и, глядя прямо в глаза, произносит:

– Ну уж нет: спать я сейчас точно не буду. Да и чтение, Ваше Высочество, как-нибудь подождёт до утра!

***

Новый день наступает для них ближе к полудню. Александр Николаевич открывает глаза и видит перед собой комнату, в которой был так счастлив прошедшей ночью. Он хочет поцеловать свою любимую, но с удивлением обнаруживает, что её нет рядом. «Быть может, всё было сном, и она в том числе? Но тогда бы я проснулся в Зимнем, а не здесь!»

Из окон льётся мягкий свет — перед ним комната, оформленная в зелёных и ореховых тонах. Он отмечает трюмо из натурального дерева эпохи барокко, в зеркалах которого отражается обивка стен, светло-зелёная, с едва заметным, серебристым витиеватым узором; а также приставленную к нему банкетку с обивкой точно такого же цвета. Взору цесаревича предстаёт печь с изразцами, которую кто-то заботливо натопил, и он чувствует приятное тепло. По обе стороны от кровати расположены изящные тумбочки, на одной из которых по-прежнему лежит томик Пушкина. Сквозь сверкающую ткань балдахина пробиваются солнечные лучи, а, значит — за окном ясно, и если Наташа не против — можно пойти на прогулку. Ему бы так хотелось посмотреть окрестности усадьбы!

Вдруг, дверь открывается, и появляется Натали, облачённая в халат тёмно-зелёного бархата с золотыми кисточками. В руках у неё поднос с завтраком. Александр, как зачарованный смотрит на Репнину.

– Доброе утро, Александр Николаевич! Как Вам спалось? И не желаете ли позавтракать?

Так и оставшись на пороге она, слегка обернувшись, ловко закрывает дверь ногой.

– Доброе утро, дорогая. Я спал, как убитый и, кстати, давно так хорошо не высыпался. А ведь мы не так уж много и проспали, учитывая, как соскучились друг по другу.

При последних словах улыбка Наташи становится ещё шире. Она с гордым видом несёт свою ношу на кровать, аккуратно ставит поднос и присаживается рядом.

– Кстати, я не могу понять одну вещь.
– Добавляет Александр, беря в руки ароматную булочку.
– Когда ты перестанешь обращаться ко мне на «Вы»? Для тебя я «Саша» - ну сколько можно говорить?

Наташа неожиданно прыскает и, поймав удивленный взгляд цесаревича, поясняет:

– Простите, Александр Николаевич. То есть, прости.
– поправляется она под его суровым взглядом.
– Я вдруг вспомнила, как император, когда проявлял ко мне интерес, поймал как-то в коридоре и сказал примерно то же самое: «Вам позволено называть меня по имени». Мне тогда сделалось так страшно! И угораздило же Его Величество заинтересоваться моей персоной выше обыкновенного!

– Да, отец тогда изрядно попортил мои нервы.
– отвечает Александр.

– Ты так переживал, что я могу стать его любовницей?

– Переживал? Да я сходил с ума от ревности!
– Восклицает цесаревич, бросив наливать кофе по чашкам.
– Мне невыносима была одна только мысль, что ты и он, ты и любой мужчина!

– Давай не будем больше об этом. Прости, что вспомнила.
– Наташа мягко берёт из рук Александра кофейник и сама доливает напиток. Её весёлое настроение резко улетучивается. Ему на смену приходит какая-то притихшая, грустная Натали. Вместе с императором ей вспомнился и Андрей Петрович Долгорукий — её бывший жених.

Александр Николаевич догадывается о причине перемены в настроении Репниной. Несмотря на то, что они с Андреем, так или иначе, боролись за сердце одной женщины, цесаревичу было искренне жаль, что князь так нелепо погиб.

– Расскажи мне про этот дом. (Перевести разговор на другую тему — лучший выход из положения) Как ты тут всё обустроила? Кто тебе помогал? И что за добрая женщина по имени Глафира Петровна служит тебе?

Взгляд Наташи вновь проясняется. Она вдохновенно начинает:

– Глафира Петровна — моя помощница и правая рука. Даже не знаю, чтобы я без неё делала. Она помогает мне в делах, а также коротает со мной всё своё свободное время. И она знает о том, кто ты такой, а также о наших отношениях.
– Репнина настороженно смотрит на Александра, ожидая его реакции.
– Но не волнуйся: ей можно доверять.

– А я не волнуюсь! И уже сумел убедиться в том, что эта женщина очень привязана к тебе.

И цесаревич рассказывает Наташе о своей ночной встрече и знакомстве с помощницей. Княжна ободряюще кивает.