Когда поток, прорвав холодные тучи, вынес детей прочь из облачного фронта, на краткий миг Гупп испытал облегчение и даже радость. Впрочем, эта радость продлилась лишь одно незримое мгновение.

Поток, видимо наигравшись со своими жертвами, отступил. Вязкая светящаяся пелена, укутывавшая Гуппера и Энни, медленно растворилась, отдав ребят на растерзание высоте и ветру.

Теперь Гуппер смог закричать. Он орал что есть мочи, чувствуя, как падает с невероятной высоты. Он заливался криком пролетая сквозь мокрые и холодные облака, но когда его взору открылась быстро приближающаяся земля, он уже не смог выдавить из себя ни единого звука. Закрыв глаза, Гупп зарылся лицом в трепещущие фиолетовые волосы девушки и начал шептать:

– Это сон. Это всего лишь страшный сон. Просто кошмар. Сейчас он закончится, и я проснусь. Тётка Марта задаст мне за не убранный двор, а потом мы сядем завтракать теплым молоком и свежеиспеченными лепешками. Надо только проснуться. Только проснуться от этого сна. Плевать даже, если я на всю жизнь останусь без прозвища. Только бы проснуться. Ну пожалуйста.

Но ветер продолжал реветь в ушах у парня, напоминая, что реальность гораздо страшнее, чем самый пугающий кошмар. Гуппер попытался открыть глаза и посмотреть вниз, но преодолеть парализующие путы страха так и не смог. Он продолжал шептать молитвы в фиолетовую макушку и ждать неминуемого конца.

Словно череда ярких вспышек, в сознании юноши пронеслись воспоминания. Он увидел моменты своей короткой жизни, которые когда-то представлялись Гуппу судьбоносными, но оказались пустыми и будничными. Только одно его решение изменило всё. Глупое желание выделиться, обрести славу, стать значимым. Какой бы была его жизнь, не последуй он тогда за растрепанным странником? Сидел бы сейчас, небось у большого камина и попивал бы компот из первой открытой бочки. А, быть может, утащил бы немного свежей бражки и распил бы её в сарае с другими парнями. Его бы прозвали Хмельным Гуппером, и это его бы вполне устроило.

Бессмысленные гадания о несбывшемся и бесконечные если, закрутившиеся вихрем в голове у Гуппера, были прерваны оглушительной болью, пронзившей всё тело. Казалось, что его погрузили в ледяное море, острой иглой вонзавшееся в каждую косточку его тела, гася сознание яростной вспышкой. "Это конец?" успел подумать Гупп, прежде чем эта вспышка стерла его собственное "Я", оставив только бесконечно белое небытие.

Небытие было неподвижно и безмолвно целую вечность, но вот на многомерной поверхности пробежала одинокая волна, а за ней вторая и третья, и вскоре белое море покрылось мелкой рябью.

– Я?
– спросил Гуппер, медленно стягивая своё естество воедино и всплывая из несуществующей глубины.
– Я умер?

О смерти он слышал множество небылиц, по большей части страшилок, которыми старики любили веселить детишек на вечерних посиделках у камина в главном зале Большого Дома. О призраке старой мельницы, о рыцаре, что играл в кости с самой смертью, и о Великом Лесе, в который отправляются все умершие люди. Искать истину среди всех этих выдумок было глупым занятием, но одно Гуппер знал точно - на старой мельнице кто-то плакал по ночам, и от этого плача кровь стыла в жилах.

– Так это и есть смерть?
– Гуппер осматривал пустоту.

Тоска сдавила его сердце. Неужели и правда его жизнь оборвалась, и он никогда не вырастет, не выпьет самогона Кривого Питера, не получит прозвища? Так и канет в безвестность просто Гуппером.

Боль в груди усиливалась, кипятком растекаясь по всему телу, заставляя белое небытие дрожать и распадаться на тысячи тысяч маленьких осколков.

– А смерть - это больно, - удивленно констатировал Гупп, чувствуя, как его что-то тащит вверх, заставляя вынырнуть из несуществующих глубин.

– Вот, теперь он точно будет жить.

Этот грубый, низкий, дрожащий голос вырвал Гуппера из болезненного забытая и бросил в не менее болезненную реальность. Паренек попытался открыть глаза.

– Полегче, малявка, - предостерег его тот же голос.
– Хоть вы и крепкий народец, но после такого приключения даже высшие Фэйри могут откинуть копыта.

Голос Гуппер узнал сразу. Ещё этим летом он испытывал раздражение, когда за его спиной раздавался этот мелодичный, тоненький голосок. Но теперь, услышав его, Гупп испытал облегчение и радость.

– Спасибо вам.

– Я уже думала что мы в этой реке, - Энни продолжала благодарить незнакомца.

Гуппер приподнял веки на несколько мгновений и тут же закрыл глаза, ибо мир вокруг принялся яростно вращаться. Но этих секунд хватило, чтобы мельком разглядеть лицо мужчины, склонившемся над ним.

У незнакомца было широкое, приятное лицо с крупными чертами. Оно могло бы быть красивым, если бы не смятый и свернутый на бок нос. Высокий лоб, широко посаженные зеленые глаза и тёмно-серые зачесанные назад волосы, придававшие незнакомцу интеллигентный вид.