– Что вы здесь делаете? Кто разрешил? – направились они ко мне.

Для бывшего политзаключенного, размножающего нелегально в заводской типографии запрещенную к распространению «оккультную» литературу, – готовая путевка снова в лагерь. Но, видимо, есть кто-то Наверху, охраняющий нас. Спокойно я начал «пересказывать» то, о чем говорилось в этой книге: о проблемах культурного строительства в нашей стране, о предназначении женщины в этом строительстве, о новых социалистических отношениях между людьми. Получилась добротная получасовая лекция, после которой, взяв свой рулон и книгу, я вышел из типографии. Никто не остановил. И все обошлось. Но этот случай подтолкнул меня к исполнению уже обдуманного ранее решения о переезде в Новосибирск.

Конечно же, со своими знакомыми, действительно интересующимися Живой Этикой, я щедро делился имеющимися в моем распоряжении материалами о жизни и деятельности всех членов семьи Рерихов. А таких материалов было немало. При отъезде в Новосибирск Павел Федорович не отпустил меня с пустыми руками, а дал мне, в частности, подборку хороших цветных слайдов с картин Николая Рериха и его сына Святослава, микрокопии фотоархива Шибаева, секретаря Николая Рериха в период его жизни в долине Кулу (Индия). Были также копии с неопубликованных еще в то время в России «Писем Елены Рерих», статей и очерков Николая Рериха и многое другое. Помогли нужными материалами и мои новые новосибирские друзья – экономист Игорь Калинин и археолог Петр Лабецкий.

Впечатлениями от Новосибирска, своими успехами и неудачами в новой для меня обстановке я делился со своим Учителем в Эстонии. Особенно же меня радовали ответы Павла Федоровича на мои письма.

«Может быть, в мае в Новосибирск заедет один мой знакомый, – сообщал он мне вскоре после первых Рериховских чтений. – Знаю я его не особенно близко – он один раз приезжал ко мне и время от времени пишет. Человек он, безусловно, ищущий, но несколько недостаточен в интеллектуальном восприятии. Собирает все книги, которые только можно достать, но осваивает маловато. Переснял у меня “Чашу Востока”, но когда начал читать, то до конца не дошел – сжег. Решил, что эта книга “соблазн от нечистого”. Впрочем, всему свое время – “твердая пища” не всем сразу по зубам, но на всякий случай предупреждаю вас, если он к вам обратится. В Сибирь он едет первый раз и, возможно, ему нужно будет просто помочь найти Галерею, чтобы посмотреть картины Н. К., да и просто побеседовать, поддержать человека в его исканиях <…>. Громадное вам спасибо за книгу Вернадского. Не думаю, что он знал Живую Этику, но с Учениями Востока, безусловно, соприкасался. Я давно мечтаю серьезно Вернадским заняться <…>. Всегда с радостью помогу вам в собирании нужных вам материалов. Ведь “эстафету” необходимо передать в надежные руки, которые понесут факел дальше. Посылаю вам бандеролью книгу Зильберсдорфа “В поисках правды”. С автором я в свое время переписывался. Думаю, что в книге Вы сможете найти некоторый систематизированный материал, который облегчит вам более глубокие поиски в первоисточниках <…>. Недавно получил письмо от С. Н. У него очень много работы, поэтому в ближайшем будущем он вряд ли сможет нас посетить. С новым премьером у него прекрасные отношения, так что перемены непосредственно их не затронут» (май 1977).

В Новосибирске я активно искал людей, созвучных мне по научным и духовным интересам. Помимо личных бесед с молодежью на своей основной работе по проблемам, связанным с Живой Этикой, я начал налаживать контакты с интересными людьми и в самом городе.

Самостоятельно подготовив на «дозволенном» уровне цикл лекций, сопровождающийся показом слайдов о жизненном пути, научном и художественном творчестве Николая Рериха и его сыновей Юрия и Святослава, я выступил с этим циклом в «Обществе знаний». Получив затем аттестационное удостоверение внештатного лектора этого общества, по вечерам, а иногда и в дневное время, я стал ездить с этими лекциями по заводам, институтам и разного уровня учреждениям Новосибирска. Оказалось, что рериховская тема имела спрос, и заявок в «Общество знаний» на цикл моих лекций было более, чем я ожидал. Постепенно вокруг меня стала формироваться группа людей, проявивших интерес к более полному знакомству с жизнью и творчеством Рерихов, а также – и к изучению Живой Этики.

В связи с этим я стал обдумывать возможности создания, по аналогии с Академгородком, секции «Индийский путь» при Доме ученых Новосибирска, планируя привлечь к лекционной и пропагандистской работе своих новых знакомых. Конечно, при организации такой секции я и мои единомышленники прекрасно понимали, что, пропагандируя Живую Этику, мы тем самым пропагандируем новый Российский, а не Индийский путь, памятуя сказанное в Учении: «В Новую Россию Моя первая весть». Но в то время так прямо ставить эту проблему было еще нельзя.

«Ваша инициатива с секцией в Доме ученых может дать хорошие результаты, – писал Павел Федорович, – но, как показывает опыт, лучше начинать не с официальных предложений и организационного оформления, а с подготовки людей. Если образуется круг достаточно глубоко заинтересованных и дееспособных людей и внутренне все созреет, то и структурная часть секции образуется <…>. Как и во всем – главное люди, и очень важен подход молодых» (июль 1977).

Оставшись после лагерей без родителей, я воспринимал теперь Павла Федоровича не только как своего духовного наставника, но и как самого близкого и родного мне человека, особенно теперь, когда моя утлая ладья начала самостоятельное движение по волнам жизни. И попутный ветер, дующий с духовных высот Козе-Ууэмыйза, для меня был в то время очень и очень кстати.

«Сердечное вам спасибо за слайды и за письмо, – писал Павел Федорович. – Ваше описание путешествия по Алтаю [16] – готовый очерк. Читали его с Галиной Васильевной с истинным удовольствием. Образно, красочно и информативно. По существу никакой редакторской правки не требует, но, по существу же, вряд ли кто из редакторов без правки пропустит. Контрасты испугают своей реалистичностью <…>. Я почти месяц был в Ленинграде и в Москве. Закончил проверку верстки сборника “Н. Рерих. Жизнь и творчество” <…>. Как и всегда, у С. Н. очень много работы. Много и разных трудностей. В их стране далеко не так спокойно в последнее время – и у них было много хлопот с плантацией и с Кулу» (сентябрь 1977).

Свои успехи и неудачи в пропаганде творческого наследия Рерихов среди вновь подходящих я мысленно соизмерял с тем, как в том или ином случае поступил бы на моем месте Павел Федорович. С особо же наболевшим я обращался непосредственно к нему.

«Дорогой Геннадий Владимирович, пишу вам в знаменательный День Учителя (24 марта) и шлю свои лучшие мысли, – отвечал Павел Федорович. – Мало знать и понимать Учение, к тому же степень знания и понимания всегда относительна и здесь нет предела. Важно познанное применить в жизни, претворить в самом себе. [17] И вот на этом пути претворения вполне закономерно выявляются наши несовершенства, с которыми требуется бороться. Их нужно осознать и победить <…>.