– С каких это пор у тебя настолько плохо с учебой?

– Умничать вредно, Морозова, не слышала о таком?

Я была слишком расстроена, чтобы бороться с этой ветряной мельницей. Сосновского не переговорил бы даже Тёма, а он гораздо острее меня на язык. Они бы выбесили друга в два счета, окажись в одном месте и в одно время…

– В семь вечера, Сосновский, - я назвала адрес кафе – И если опоздаешь, я засуну тебе в глотку не только твой проект, но и мой собственный, даже если это будет грозить мне лишением стипендии.

– Месть – это хорошо, но я всегда на шаг впереди.

– Не знаю, о чем ты, но, надеюсь, ты прихватишь с собой все свое острословие.

– Тогда расчитываю увидеть тебя в юбке. Неплохой обмен?

Я отключила телефон – остановить этого парня можно было только так. Где-то внутри еще шевелилось сомнение, не слишком ли я перегнула, но когда представила, как передо мной опустится на диванчик кукла в жилетке с меховым воротником и, растягивая слова, скажет: «При-иве-ет!», желание оплатить Сосновскому сразу два стейка только усилилось.

Прости, Тёмыч, но если уж мне придется познакомиться с твоей новой девушкой, тебе придется познакомиться с моим новым парнем.

4. Слишком короткое свидание

«Расчитываю увидеть тебя в юбке» – ага, как же. Сосновский предъявлял заявки, как будто я была службой по выполнению заказов. В моем шкафу юбок отродясь не водилось, исключая те моменты, про которые мама говорила «официальные» и заставляла прикупить что-нибудь торжественное и пышное. Я бы надела выпускное платье, если бы оно оказалось под рукой, но хранить в и без того маленькой съемной квартире лишнее барахло было слишком расточительно. Я едва находила место, чтобы приткнуть пальто, а от входной двери и до кровати перемещалась в пару шагов – конечно, у меня тут целый магазин одежды.

И все-таки идти в кафе в чем попало было нельзя. Авдеева, конечно же, постарается выглядеть на все двести: сто – для Тёмы и еще столько же – для меня, чтобы сразу дать понять, где должен быть друг, а где – любимая девушка. Тёма мог быть насколько угодно выбешивающим, но с этой любовью даже его хваленый железный характер превращался в мягкое тесто, из которого Авдеевой разрешалось лепить какую угодно фигуру. Хоть второго мусорного человека для дизайнерского факультета.

«Ты так много работаешь, давай я куплю тебе горячий шоколад» – тьфу. Надеюсь, она налопается сладкого до диатеза.

Пришлось хорошенько порыться, но отыскались только джинсовые шорты, оставшиеся еще со школьных времен. С тех пор я немного поправилась и, честно говоря, думала, что это только к лучшему.

– Осторожно! Ты же проткнешь меня своими коленками! – жаловался Тёма, когда, разозлившись, я пинала его, куда попало. – У тебя вообще линцензия есть на ношение оружия?

Да, в школе я была тощей, с вечными ссадинами на ногах и локтях, как у какого-нибудь подзаборного бродяги. Но теперь, всунувшись в шорты и покрутившись туда-сюда, сочла, что стала выглядеть женственней. На самую чуточку.

– Надеюсь, Тёмыч, ты разозлишься, - сказала я, отправляя пожелание в мир. – Иначе я за себя не ручаюсь.

– Ты умеешь удивлять, Морозова, - заявил Сосновский, конечно же, притащившись на десять минут раньше. Как и я. Вряд ли его испугала перспектива съесть вместо ужина наши проекты, так что я до конца не понимала, зачем ему вообще нужно было ими прикрываться. Не ради же бесплатной еды. – Думал, ты опять спрячешься под что-нибудь длинное и теплое.

– Это называется одеваться по погоде, - сказала я, пытаясь углядеть, не покажется ли в окне кафе макушка Тёмы. Лучше бы эта парочка уже была на месте – тогда эффект от моих голых ног и висящего на локте кавалере будет сильнее. – Не слышал о таком?

– Придется согреть тебя, если замерзнешь, - и бровью не повел Сосновский. – Ты дрожишь? Не думал, что это случится так скоро.

Пришлось не слишком вежливо одернуть его руки, уже скользнувшие за спину. Но он был прав: в пиджаке поверх рубашки было еще ничего, а вот с открытыми ногами я погорячилась – под вечер как назло похолодало. Отбив легкую чечетку в лучшем духе Авдеевой, я дернула Сосновского за рукав куртки в сторону кафе:

– Пойдем. Но хочу предупредить сразу – во-первых, это не свидание, во-вторых, только позволишь себе лишнее – и сразу вылетишь в окно, в-третьих, мы будем не одни, а с моими друзьями…

– Заниматься макроэкономикой на глазах у всех – это извращение.

Почему все, что он говорил, звучало, как будто предложение из фильмов для взрослых? Сосновскому не мешало бы продезинфицировать рот.

– Я оплачу твой заказ, а ты решишь для меня пару задач из практической части, только и всего.

– А что будешь делать ты?

– Как мы и договаривались: испорчу твой проект. Ты ведь не думал, что я гуру в вычислениях?