Она умоляюще посмотрела на меня, и я почувствовала, как медленно киваю. Ради себя самой я не стала бы вставать, но смогла бы сделать это ради кого-то другого. Моя бабушка пережила много горя, и я не хотела, чтобы из-за меня ей досталось ещё.

Я медленно спустила ноги с кровати и встала. Потом оделась и не спеша последовала за бабушкой на кухню.

Она намазала для меня булочку джемом и поставила передо мной тарелку, в то время как я смотрела в окно на унылый серый свет ноябрьского дня, который так безупречно подчёркивал моё настроение, что я воспринимала это почти как издевательство.

— Твои друзья приходили и хотели поговорить с тобой, — сказала бабушка, ставя рядом с тарелкой кружку кофе. — Я сказала им, что ты болеешь.

— Почему ты не сказала им правду? — спросила я, продолжая устало смотреть в сад.

— Ты скоро сама это поймёшь, — уклончиво ответила бабушка. — А теперь съешь что-нибудь!

Я механически взяла булочку в руку и откусила, не чувствуя вкуса. Затем сделала глоток кофе.

— Довольна, — спросила я.

— Почти, — ответила бабушка. — Я хочу, чтобы ты вернулась в Тенненбоде и продолжила учёбу.

— Нет, — сразу решительно ответила я.

Больше не было смысла в том, чтобы ходить туда. Я больше не знала, где моё место, ибо какую жизнь я могла теперь ещё вести? Внутри меня ничего не осталось, что давало бы стимул двигаться дальше. Хотела ли я продолжать учиться и готовиться к скучной работе в магическом мире? Нет, для чего мне это? Точно также я могла бы отвернуться от магического мира, потому что какая польза во всей магии, если его жизнь всё-таки просочилась сквозь пальцы, и даже бабушка не смогла ничего сделать, чтобы спасти его.

Даже месть против Бальтазара казалась не стоит того, чтобы её добиваться. Я должна была ненавидеть дракона, испытывать желание его убить. Но я даже не чувствовала этого, не говоря уже о том, чтобы сделать.

Да и что я смогла бы предпринять против этого дракона? И даже если бы смогла его убить, это ничего не изменит. Это не вернёт Адама к жизни.

— Сельма, — вздохнула бабушка, и я увидела беспокойство в её глазах. — Я хочу тебе помочь.

— Я не хочу принимать клубневые ягоды, — устало ответила я.

Бабушка долго и задумчиво смотрела на меня.

— Может быть, существует другой способ.

— Другой способ?

Я повернулась к ней. Выражение бабушкиного лица мне совсем не понравилось.

— Да, еще один способ.

Она встала и вышла из кухни. Я услышала, как она что-то ищет в ателье. Раздался звон бутылок и вскоре она вернулась в кухню, держа в руках несколько невзрачных плодов и бутылку с темной жидкостью.

— И это должно мне помочь?

Я рассматривала маленькие плоды, похожие на каштаны, недоверчивым взглядом.

— Они росли в нашем саду, за розами, не так ли?

— Верно, это колючая функия. Её плоды могут на некоторое время ввести тебя в состояние эйфории, — сказала бабушка.

— Несколько минут эйфории вряд ли мне помогут, — вяло сказала я.

— Я знаю, — ответила бабушка, поднимая вверх бутылку. — Поэтому тебе подойдёт вот это. Это эссенция колючей функии. Высококонцентрированный раствор плодов. И если учесть твоё нынешнее расположение духа, то до эйфории даже не до дойдёт. Колючие функии не такие крепкие. Они только немного улучшат твоё настроение, чтобы ты могла справляться с повседневной жизнью. Также эссенция действует дольше, примерно двенадцать часов.

— Я не хочу себя одурманивать, — тихо ответила я, подозрительно глядя на бутылочку.

— Дело не в том, чтобы одурманить тебя, а в том, чтобы до некоторой степени облегчить тебе боль, и ты смогла вернуться к жизни. Это только временное решение на несколько недель. Каждое утро ты можешь принимать решение заново, нужны ли тебе колючие функии или не нужны.

— М-м-м, — протянула я и услышала сама, насколько слабым и пустым был мой голос.

— Просто попробуй, эффект быстро улетучится, — бабушка открыла бутылочку и наполнила коричневой жидкостью чайную ложечку. — Открой рот! — сказала она тоном, не терпящим возражений, и я сделала ей одолжение и проглотила горькую жидкость.

— Фу.

Я вздрогнула от горечи, а мой желудок, который уже давно не получал питания, болезненно сжался, и мне стало дурно.

— Она должна помогать, а не быть вкусной, — сказала бабушка. — Всё же у колючей функии есть небольшой побочный эффект.

— И это ты говоришь только сейчас, — возмутилась я и с удивлением поняла, что могу снова испытывать возмущение.

Это была эмоция, внёсшая разнообразие. И боль, которая мучила меня после происшествия с Адамом, была другой. Она стала более тупой и больше не колола так остро сердце. Как будто это синяк, который постепенно заживает и причиняет боль, лишь когда нажмёшь на него пальцем.