– Сайтроми, - одними губами выдавила я.

И – о ужас! – он повернулся в мою сторону, лишив меня дара речи. Такого лица я не видела ни у одного живого существа. Этот покорёженный кусок плоти содержал в себе воспоминания, эмоции и впечатления хозяина. В нём было одновременно всё то, что так любят приписывать служители Церкви, начиная злобой и заканчивая презрением, и одновременно присутствовало что-то ещё, бьющее в самое сердце, продирающееся в разум постороннего зрителя, как острый шип, что-то, чему не придумали описания в этом мире. Это были не глаза, и не нос, и не губы – всё это лишь вместилище бесконечности, которая раздавливает своей сложной природой простенькие механизмы под названием «души».

Как мало остаётся его настоящего, скрытого в человеческом теле. Так, снежок какой-то, пороша, тающая на ладошках. Настоящий Сайтроми – лавина, вмиг засыпающая прохожего не только снаружи, но и внутри. Лёд этот нарастает на органах, сковывая и уничтожая всё до тех пор, пока оцепеневший человек не сможет даже биться в конвульсиях. Настоящий Сайтроми – меч, пронзающий не плоть, а само естество живого существа, отрезающий мысли от тела. И самое ужасное в его облике то, что в нём всегда остаётся неопознанная деталь. Вот она, мечется перед глазами, прыгает в лицо, чтобы рассмотрели её, а мы не в состоянии. Выпавшая буква из алфавита, вносящая сумятицу в привычный текст. Цвет, поглощающий свет и не воспринимаемый сетчаткой. Нота, не вписанная в строку, но звучащая в пространстве. Сталкиваясь с этим, смертные испытывают потребность заполнить брешь, чтобы ускользающая деталь, наконец, предстала во всей красе. Чтобы перестала убегать от нашей неполноценности.

Каким цельным был этот трёхметровый демон, какими правильными оказались линии его тела, какими…

Я лишь молила, чтобы Сайтроми перестал смотреть на меня.

Короля отвлекли догнавшие его служители. Эти были не простыми Целителями, как стало ясно в следующую секунду. Белоснежная вспышка ослепила меня и Рандарелла. В глазах взорвалась радуга, и я уткнулась лбом в землю до тех пор, пока пятна не исчезли. Мой друг пришёл в себя раньше и искал, куда нам спрятаться, чтобы не попасть под горячую руку служителей.

Ещё одна вспышка разорвала пространство на две плоскости, а когда она потухла, я увидела, как остатки города охватило белое пламя. Камни, песок, галька – всё таяло, словно снежный ком, брошенный в кострище. Тела не успевших защититься людей истлели быстрее, чем мозг успевал переработать эту информацию. Хотя я и Рандарелл сидели на расстоянии от огня, жар грозился запечь корочку на коже.

Единственное, что пламя сжигало с неохотой, были светящиеся золотые цепи, проходящие через тело Сайтроми. От них за версту веяло магией Церкви, и мне сложно было представить, какой непоколебимый дух был вложен в оружие, что не плавится самым горячим огнём. Цепи причиняли Королю боль, но он молчаливо выдирал их из плоти и швырял в беснующееся серебро под ногами. Служители, защищённые более мощным щитом, чем ставил Рандарелл, вызывали новые, как будто это могло обуздать силищу их врага. С размаху Сайтроми пробил ближайшую невидимую преграду, и скрывавшего за ней представителя ордена охватило пламя. Его товарищи, выжидавшие в стороне, готовились к следующей атаке. Почему-то я не сомневалась, что, будь на их месте простые люди, их бы давно смело и размазало по стене от одного вздоха Короля. Но эти ребята не только не разваливались обугленными частями, но и причиняли противнику массу неудобств.

Вопль ярости, когда в воздухе промелькнула белоснежная, едва различимая глазом полоска, выбил из меня остатки духа, и я сжалась в комочек. Пришла в себя я от похлопываний по спине и плечам.

– О, Умфи!
– выдохнул раскрасневшийся Рандарелл, заглядывая мне в лицо. – Как я рад, что мы живы! Это было… не передать словами!

Он вскочил на ноги, но не особо резво, и посмотрел туда, где догорали остатки серебряного пожара. Виновника бед там уже не было, и только раненые и утомлённые служители едва передвигали ноги и звали своих на помощь. Мой друг расцвёл на глазах, и уже ни раны, ни ломота в теле не беспокоили его: человечество вновь оправдало себя в глазах юнца, и дух Рандарелла пел. Повернулся ко мне он с улыбкой до ушей, и я даже позавидовала его восторгам.

– Я тоже готов расплакаться от счастья, - сказал он надтреснутым голосом.

Я провела рукой по щекам и стёрла слёзы. От счастья, значит?

– Рандарелл. Я собиралась встретиться в этом городе с отцом, - зачем-то сказала я. Наверное, мне просто стало обидно… снова. – Наверное, теперь уже не получится.

========== Глава 15.1 Хвала юным дарованиям! ==========

Через восемь дней после трагедии в Байонеле был собран Совет Святейших. Давным-давно, ещё при основании Lux Veritatis, в него входило три человека – главы первых и поныне основных ветвей: На-Ла, Лангзама и Риндожи. Но влияние воинствующей стопы Церкви росло, орден расширялся и принимал в ряды всё больше верующих. Вместе с увеличением численности служителей усложнялись цели и методы поддержания порядка внутри Lux Veritatis. Ствол древа креп и ветвился, и старейшины избрали себе помощников, которые по прошествии десятилетий отвоевали равноправное место в Совете. Их стало девять.

Первую троицу называли «Светом Благородства». Помимо вымирающего миддлемиста они поместили розово-красные центифольные розы на отдельный герб (никто в Lux Veritatis не имел права выбирать второй герб, кроме трёх ветвей-основателей). Старейшины были непосредственными руководителями Риндожи – ордена, состоявшего из натренированных бойцов, чья кровь кипит от жажды сражений. Они не натасканы в магии, а доверяли собственному телу и, по слухам, составляли конкуренцию элитным воинам Королевств. Свет Намерения обладал полномочиями командовать представителями младших ветвей, которые духовно близки к Риндожи или каким-либо образом пересекались с ним в осуществлении политики ордена, а также отдавать указания их лидерам.

Вторая троица носила имя «Свет Надежды» и в качестве дополнительного герба демонстрировала светло-розовые цветы Chloris. У роз этого сорта практически отсутствуют шипы, и На-Ла объясняли это так: их орден, подобно цветам, не выпускает колючек, чтобы разодрать плоть неверующих и демонских отродий, но побеждает их изяществом лепестков и сладостным ароматом. Ну кто устоит перед такой красотой? Служители в На-Ла специализировались на изгнаниях демонов из человеческой половины мира и переходах на Нижний этаж. Старейшины могли командовать представителями младших ветвей и их лидерами.