За прошедшие три года обучения в стенах ордена Рандарелл многое переосмыслил. Вчитываясь в древние манускрипты, летописи, жизнеописания воинов орденов прошлого, зазубривая исторические данные, касавшиеся, в первую очередь, грандиозных битв и свершений Lux Veritatis, юноша выделил удручающую закономерность. Она была чарующе несправедливой, пряталась между строк, показывая язык, но её смысл витал на поверхности, и ухватить его было несложно: всё было бесполезно. Замкнутый круг мнимых побед и бестолковых смертей, ненужного героизма и горестного ликования. Сколько тысячелетий человечество воюет с демонами? В этой кровопролитной войне, замирающей на короткие годы, умирали люди, умирали Спустившиеся, но никто не приближался к победе. Можно было сказать, что в этом суть любых войн: они глупы и жестоки, и после них тянется огромный шлейф страданий и ещё большей ненависти и злобы. Вот только это была не любая война – это война с демонами, главнокомандующие которых были бессмертными. Сколько людей ещё погибнет, сколько поляжет их врагов, но эти Шестеро будут стоять всегда. Они вечно, от тысячелетия к тысячелетию, будут продолжать натиск на Верхний мир, и когда-нибудь они преуспеют. Люди, недолговечные, слабые телом создания, начнут сдавать, пока эти могущественные полубоги, чью оболочку можно лишь временно повредить, обрушивают свою мощь на презираемых соседей. В них и только них Рандарелл видел корень зла. Даже сами демоны перестали казаться ему каким-то страшным проклятьем, потому что все пакости, на какие они только способны, исходили от их главарей. Любые человеческие жертвы обесценивались, пока эти коварные и бессердечные командиры продолжали восстанавливать телесные оболочки. Как, ну как можно было гордиться самоотверженной жертвой какого-нибудь воина, ставшего причиной изгнания одного из Королей, если потом эта тварь будет весело усмехаться в своём дворце из костей и трупов, пока безымянный воин, несправедливо ушедший из мира, сгниёт в земле? В чём награда? Во временной передышке перед тем, как эти злодеи вновь вылезут наверх, и всё начнётся сначала: битвы, реки крови, убийства…

Если бы можно было как-то умертвить не только оболочку, но и бессмертный дух Шести, тогда бы… тогда бы у человечества появился шанс, появились цель и надежда. Если бы можно было…

И ведь именно поэтому огромное количество веков назад представители Lux Veritatis отказались от походов в Нижний мир. Какой толк наведываться к врагам, если те их прогонят, да ещё и так наподдадут, что не оправиться от унижения. И вместе с этим приходит осознание, насколько бессмысленно лезть в пасть зверя, которого всё равно не убить. Да, остальные демоны были смертными, и их можно было сократить в численности. Без народа Короли ничего не смогут, но народа этого всё равно было так подавляюще много, и он был так бесстыдно силён, гораздо сильнее людей, что у воинов человечества опускались руки. Они едва успевали отбиваться от нападений на своей территории, чтобы ещё лезть на чужую…

Правда, ходили обнадёживающие слухи, будто в Lux Veritatis существовал тайный орден, чьи представители спускались вниз, к демонам, и шпионили на их землях. Но в это мало кто верил. Враги обладали врождённым чутьём и, подобно Зрячим, умели отличать людей от себе подобных. Вот только на это были способны абсолютно все демоны, даже самые жалкие и забитые из них, а потому возможность незаметно выведывать их тайны снижалась до нуля.

Мысленно лицезрев эту неблагоприятную картину, Рандарелл мечтал, чтобы люди перестали страдать так, как они страдали сейчас. Парень со свойственными его возрасту рвением и оптимизмом стремился стать тем, кто хоть что-то сделает для приближения этого светлого дня, но… он понимал, что у него было не больше шансов, чем у любого другого мечтателя. Да и как прикажете бороться с демонами, когда они даже с людьми не в состоянии прийти к полному согласию? Глядя на хозяина дома и женщину без сознания, Рандарелл, как никогда, отчётливо ощущал безысходность, и сердце у него ныло от бессильной злости и обиды.

– Мы так слабы, - прошептал он Ташефу, изумив того этим пессимистичным замечанием. – Мы так стараемся вывести все пятна и кляксы, но только мы подтираем с одного бока, как новые появляются на другом. Иногда мне кажется, что Rara Avis тоже бессмертны, как и Шестёрка.

– В этом нет ничего зазорного, - отозвался тот. – Если бы не было пятен, что бы нам тогда было подтирать? Их наличие вовсе не говорит о нашей слабости.

Они отдали письма наставнику и уже собирались уходить, когда пребывавшая в беспамятстве женщина внезапно резко вскочила и набросилась на одного из служителей – того самого, что раздевал её. Вонзив нож, который она прятала под матрацем, ему в горло, она истошно завопила:

– Беги! Беги же!

Наставника Рандарелла обдало кровью убитого, но мужчина не растерялся, в отличие от остальных. Он извлёк меч и рубанул по женщине, рассекая ей плечо и грудную клетку.

– Чего замер?! – прикрикнул он на второго представителя Тармено. – В погоню!

Когда Рандарелл повернулся к хозяину дома, того уже не было. Служитель сорвался с места и выскочил из дома следом за беглецом, а промокший насквозь наставник окинул взглядом получившееся кровавое месиво и покачал головой.

– Выйдите отсюда! – строго велел он застывшим юношам.

На Ташефа, стоявшего ближе всех к кровати, попало несколько капель, и парень брезгливо морщился, как будто это была грязевая жижа, а не кровь. Рандарелл вытянул его на улицу и вздохнул с облегчением. Иногда они все забывали, что даже загнанные в ловушку звери продолжают сопротивляться.

Три дня после этого события в городе неподалёку девушка крутилась возле оплетённой вьюнком ограды и, не в состоянии справиться с нервными позывами, заламывала руки.

– Успокойся, - сказал ей беловолосый парень, стоявший рядом. Он согнул одну ногу в колене, опёршись о забор, и лениво задрал голову к небу, как будто нежился на солнышке, если бы то не пряталось за неприветливыми серыми тучами.

– Не могу, - шёпотом отчеканила Притворщица. – Где-то в соседнем городе шарятся служители Lux Veritatis. Если они меня увидят, то поймут, что я не человек! И тогда мне крышка!

Парень беззаботно жевал свёрнутую в трубочку траву и раскачивал колено из стороны в сторону. Он был облачён в плотную тёмно-синюю тунику, на левом боку которой был вышит серебряный ключик. Льняные штаны оказались заправлены в бурые сапоги до колен, зашнурованные красными лентами. На поясе висел серп из редкой голубоватой стали, лезвие которого испещряли мельчайшие рисунки. Рукоятка была выкована из золота, а сплавленная с ней позже гарда, имевшая вид завёрнутых внутрь листочков, – из тёмного зеленоватого металла. На правую руку парня была натянута пепельного цвета перчатка.

Девушка какое-то время помолчала, продолжая переминаться с ноги на ногу, а затем прибавила:

– Я больше не могу следить за людьми в этом городе. Если сюда нагрянут с проверкой, мне несдобровать.

– Вы, Притворщики, иногда кажетесь такими смелыми, но лишь кажетесь, - промолвил парень, вертя в руках серп и разглядывая конец рукояти. – Но стоит вас немного припугнуть – вы норовите в норку сигануть.

– Мы не воины. Я не совладаю со служителями, даже самыми слабыми из них, - проскулила девушка, поправляя передник платья.