А хотела ли я идти туда? Вернее, не так. Хотела ли идти туда сейчас? Ответ был до раздражающего неоднозначным. Я и вправду мечтала увидеться с отцом. Я больше не та маленькая несмышлёная девочка, повсюду следующая за родителем. Я выросла и научилась делать выводы из наблюдений, а посему… у меня появились вопросы. И потребность задать их тому, кто имел право называться моей роднёй. И мне необходимо было составить новую картину о Сайтроми, так как прежняя безнадёжно устарела. Когда я общалась с ним лично, то была лишь ребёнком, которому достаточно было чувствовать рядом опору, защиту и заботу. Видела мир в идеалистичном свете, и поэтому отец запомнился мне как мудрый, но загадочный мужчина с разными лицами, обожавший рассказывать истории о своём мире и обучавший меня какой-то запредельной для моего неокрепшего ума философии. Люди малевали Сайтроми ужасным чудовищем, воинственным и вспыльчивым. О его взрывоопасном характере и нетерпении говорили и Спустившиеся, но даже это ироничное замечание не могло перебить то уважение, которое читалось в их глазах при упоминании своего короля. Тот Сайтроми, который разговаривал со мной только что, не понравился мне совершенно. Более того, он напугал меня. Но его поведение можно списать на спешку и неподходящий момент для обмена ласковыми замечаниями. А потому я абсолютно не знала, каким мне считать своего отца. И тем скорее хотелось поговорить с ним по душам.

Но первым в моём списке свиданий значился Рандарелл. Он занимал мои мысли последние несколько недель. Несправедливо отодвигать его на задний план. И всё же… С Рандареллом было сложнее. Я не ведала, где искать его, в отличие от Сайтроми. А также, хотя и верила, что обязана увидеть его быстрее, пока время не оставило выгоревшую пустошь на месте нашей дружбы, могла позволить себе отложить наше свидание. А вот отец был недолговечным гостем этой половины мира. Кто знает, когда его вновь прогонят отсюда и он снова окажется за пределами досягаемости? И сколько лет пройдёт, пока он опять проберётся наверх? Десяток, два, три? Нет, это слишком долго.

– Сдаётся мне, твой родивец нашёл тайную лазейку, да ещё и не поделился ни с кем, - пробубнила Спустившаяся под нос. – Иначе как объяснить, что он так часто оказывается наверху? Раньше везло, если хотя бы раз в сто лет поднимались, а теперь… двадцать лет всего… Хитёр бес, ох как хитёр…

– Мне придётся отправиться к нему, - уверенно выразила я волновавшую меня мысль. – Сейчас это важнее, чем встреча с другом. С Рандареллом я не виделась всего три года, могу подождать ещё.

Юдаиф понимающе кивнула. Она полностью оправилась после того, как её тело временно позаимствовали, и теперь сидела с таки невозмутимым видом, как если бы ничто не прерывало наше чаепитие.

Часть меня жаждала побежать в Байонель на всех парах, и эта сумасшедшее стремление затмевало все сомнения и опасения. Другая часть не поддалась воодушевлению, а относилась к необходимости менять намеченные планы как… к обязанности. А третьей стороне, непонятно как отколовшейся и какими трудами затесавшейся между извечно противоборствующими Нахиирдо и Умфи, было попросту боязно отправляться в новое путешествие. Она мечтала остаться на месте, поддавшись воле привычки, и, убаюканная сладостным спокойствием, дремать в окружении комфорта. Определённо, эта ленивая зараза даже не заслуживала права голоса в моём подсознании, и ожесточённые борьбой Умфи и Нахиирдо даже не обратили на эту плаксу внимания.

– Тогда решено, - выдавила я. – Теперь у меня новая цель, и я больше не могу задерживаться.

– Это хорошо, карата. Но позволь мне кое-что сказать тебе, - моя знакомая выглядела равнодушной, но едва заметная складка на лбу выдавала внутренний конфликт старушки, как если бы она не могла прийти к единому согласию с собой. – Я верная подданная твоего явителя, а оттого едва ли я могу быть объективной. К собственному стыду, я не самая добропорядочная и честная представительница своего народа, но даже со своими грешками я остаюсь верна Шести. Я не вправе осуждать их действия, какими бы спорными и противоречивыми они ни были. Поэтому все решения, к которым приходит твой родитель, всегда будут приняты мной с покорностью, как и подобает настоящему Спустившемуся, - Юдаиф вздохнула, как вздыхают уставшие от упорной работы трудяги, и потёрла переносицу. Я приметила, что теперь она избегала называть моего отца по имени, дабы не прокладывать ему дорогу к нашему разговору. – Но если всё же абстрагироваться от той половины меня, что ещё тянется исполнять приказы господ… Ты хорошая девочка, Нахиирдо, и я беспокоюсь за тебя. И я не могу не сказать тебе следующее: на твоём месте, карата, я бы не доверяла ему.

– Почему?

– Потому что он не должен был становиться отцом. Сама природа этому противилась от начала времён. А посему едва ли твой явитель способен проявлять какие-либо отеческие чувства. У него просто не может их возникнуть. Они не заложены в него природой.

Я покусала нижнюю губу, отгоняя навязчивое желание оборвать разговор на этом месте. Не заложены, значит? Что же, моё счастливое детство с Сайтроми мне просто показалось?

– А как же отношения с остальными королями?

– Это другое. Любовь к братьям и сёстрам развивалась и крепла в них, когда их было всего трое, даже не шестеро, - старушка почесала щёку и качнула голову набок.

– Вы пытаетесь убедить меня, что хорошее отношение ко мне, забота о моём благополучии – это всё для чего-то? Не по доброте, а из корыстных побуждений?

– Я ни в чём не пытаюсь тебя убедить. Я не имею права вообще говорить на эту тему. Просто… будь бдительной, когда ты рядом с ним.

========== Глава 12 ==========

Глава 12.1

В норе зверя

Мужчину ударили по лицу, и без того залитому кровью, и он дёрнулся в сторону. Нависший над ним силуэт придвинулся ближе, запустил пальцы в слипшиеся льняные волосы и оттянул голову назад. Истязаемый пленник захрипел и с гордостью взглянул на мучителя, облачённого в бело-чёрный пурпуэн с пятьюдесятью пуговицами – по пятнадцать на рукавах и двадцать на туловище. На лацкане красовался вышитый миддлемист. Служитель избивал мужчину двадцатую минуту и уже сам начинал уставать, но внутренний запал всё не иссякал.