этой женщины, кем бы она ни была. – Я освобожу вас, если смогу.

Призрак лишь покачала головой и отошла. Вася поняла, что слева была дверь. Она

толкнула ее и вошла.

* * *

Она стояла в великолепной комнате. Огонь низко горел в печи. Свет мерцал на

бесчисленных шелках и золотых вещицах, что украшали это место, напоминающее князя,

пресыщенного избытком. Пол был в черных шкурах. Стены украшали гобелены, и всюду

были подушки, сундуки, столы из черного и блестящего дерева. Печь была покрыта

плиткой с рисунком огня и цветов, плодов и птиц с яркими крыльями.

Марья сидела на скамейке у печи и ела гору пирожков. Она кусала, жевала и глотала,

но ее глаза были тусклыми. Она была с тяжелым золотым кулоном, что Касьян пытался

надеть на Васю. Ее спина горбилась от веса. Камень в кулоне сиял ярко–красным.

На стуле сидел Кощей Бессмертный. В таком свете его волосы сияли черным у его

бледной шеи. Он был во всем, что могли добыть деньги: серебряная ткань была расшита

странными цветами, шел, бархат, узоры, а еще то, что Вася даже назвать не могла. Его рот

был улыбающейся дырой над короткой бородой. Торжество сияло в его глазах.

Васе было не по себе. Она закрыла за собой дверь и замерла.

– Рад видеть, Вася, – сказал Касьян. Он яростно улыбнулся. – Долго ты. Мои

создания тебя развлекли? – он выглядел моложе, юным, как она, с гладкой кожей, сытый.

– Челубей идет. Будешь смотреть на мою коронацию, когда я свергну Дмитрия

Ивановича?

– Я пришла за племянницей, – сказала Вася. Что было настоящим в этой сияющей

комнате? Она ощущала трепет иллюзии.

Маша ничего не видела, сидела у печи и ела пирожки.

– Да? – сухо сказал Касьян. – Только за ребенком? Не ко мне? Ты меня ранишь.

Скажи, почему я не должен убить тебя на месте, Василиса Петровна.

Вася шагнула ближе.

– Ты хочешь меня убить?

Он фыркнул, хотя взгляд скользнул по ее лицу, волосам и горлу.

– Предлагаешь себя вместо девочки? Не удивила. И ты лишь костлявое создание,

рабыня демона холода, слишком страшная для свадьбы. Этот ребенок же… – он провел

рукой по щеке Марьи. – Она так сильна. Видела мои иллюзии во дворе и на лестнице?

Вася яростно выдохнула и шагнула вперед.

– Я разбила камень. Я не его слуга. Отпусти ребенка. Я останусь вместо нее.

– Да? – спросил он. – Думаю, нет, – его губы голодно изогнулись. Красный свет у его

ладоней вспыхнул ярче, отвлекая ее… и его кулак ударил ее в живот и отбросил на пол.

Он пересек расстояние между ними, а она не заметила.

Вася сжалась в комок от боли, закрыв руками ребра.

– Думаешь, ты можешь мне что–то предложить? – шипел он ей в лицо, посыпая

слюной. – После того, как ты, крыска, помешала моим людям неожиданно напасть? После

того, как освободила мою лошадь? Думаешь, ты, дурочка, хоть чего–то стоишь?

Он пнул ее в живот. Ее ребра трещали. Перед глазами растянулась тьма. Он поднял

руку, озаренную красным светом. И свет стал кровавым огнем на его пальцах. Она

ощущала запах огня. Где–то за ним Марья тоненько вскрикнула от боли.

Он склонился, пылающая рука почти касалась ее лица.

– Кем ты себя возомнила, по сравнению со мной?

– Морозко не врал, – прошептала Вася, глядя на огонь. – Ты – чародей. Кощей

Бессмертный.

Ответная улыбка Касьяна была полна мрачных тайн, лет без света, но с гложущим

голодом и ужасом. Огонь в его руке посинел и пропал.

– Меня зовут Касьян Лютович, – сказал он. – А то глупое прозвище. Я был худым в

детстве, и меня прозвали так за кости. Теперь я – великий князь московский, – он

выпрямился и посмотрел на нее свысока, а потом вдруг рассмеялся. – Плохой из тебя

герой, – сказал он. – Не стоило приходить. Ты не будешь моей женой. Я передумал. Я

оставлю Машу для этого, а ты будешь моей рабыней. И я буду медленно тебя ломать.

Вася молчала. Перед глазами все еще летали искры от боли.

Касьян склонился и сжал ее шею сзади. Он прижал палец к уголку ее глаза, где

собрались слезы. Его ладони были холодными, как смерть.

– Может, тебе не нужно видеть, – прошептал он, постучав по ее веку пальцем с