– Кольке тоже еще нет двадцати пяти, а уже два года воюет. Ему, значит, можно мстить за дедушку и бабушку, а мне нельзя?
– возмутился он.
– Если вы опасаетесь за мою жизнь, так они все сделают, чтобы ее мне сохранить. Да и ребята приехали со мной, узнав про смерть дедушки и бабушки. Им у дяди Феди тоже найдется дело.

Степан Матвеевич выпятил потрескавшиеся губы, закрыв ноздри усами, почесал редковолосый затылок, постучал пальцем по столу, оглядел всех троих и махнул рукой.

– А, так тому и быть. Запишу я вас к Федору, то есть к Фиделю, всех троих. Но предупрежу его строго- настрого, никаких боев, только стажировка. Бои от вас никуда не денутся, когда повзрослеете. Эта война продлится еще не знамо сколько. Без России мы укров не скоро одолеем. Еще навоюетесь. А Александру Владимировичу я объясню. Он поймет.

На том и порешили. Узнав, что они собираются жить в доме деда, Степан Матвеевич предложил Валере, как мастеру по ремонту машин, если им нужна еще одна машина, выбрать на свалке наиболее уцелевший автомобиль и довести его до ума за счет других машин.

На свалку они поехали втроем. Андрей, как мог, помог Валере и Виктору подобрать и собрать автомобиль на основе неплохо сохранившегося внешне такого же Форда, даже одинакового цвета.

В девять утра позвонил Николай и велел ехать к ним, описав дорогу. Встретивший их в километре от расположения роты он показал им подбитую вражескую технику, заметив, что для Валеры найдется много работы, а Виктору показал хорошо замаскированную артиллерию. - Но больше всех работы будет у тебя как разведчика, - успокоил он Андрея.
– Будешь оповещать нас о наступлении укров.

Федор им очень обрадовался: и тому, что Андрей, которого он знал чуть ли ни с пеленок, будет под его присмотром, и мастеру по танкам и бронемашинам Валере, и ракетчику Виктору. Разговаривали они в доме, превращенному, помимо штаба, также в уголок отдыха. Андрей обратил внимание на отсутствие стенгазеты, боевых листков и даже плакатов и попросил Колю свозить его в магазин канцтоваров. Там он накупил на имевшиеся у него деньги ватмана, авторучек, карандашей, акварельной краски и других принадлежностей, необходимых для преобразования уголка отдыха в красный уголок. Стенгазету он по согласованию с Федором назвал "За нашу победу!". К его радости, Коля настроил в айфоне интернет, что во многом помогло решить вопрос с добычей материала не только для газеты, но и для плакатов и боевых листков. К тому же среди бойцов роты нашелся очень толковый художник Костя. Плохо, что интернет работал с перебоями, как и все в Донецке. И все же уже на третий день Андрей вывесил стенгазету, вложив в нее все лучшее из своего армейского опыта с добавлением местной специфики и непрекращающихся боев. Помимо стандартных страниц: памятные исторические военные события в Донбассе и Крыму, воинский долг и дисциплина, солдатский юмор, литературная страница, - Андрей внес в газету рубрики "Наши герои" и "Вечная им память и слава". Кроме газеты, он заметно украсил штаб и комнату отдыха стандартными и самодельными плакатами. Он получил неописуемое удовлетворение, видя на суровых усталых небритых лицах бойцов почти детский интерес к материалу, улыбки и даже смех от карикатур и юмора. Не меньше его радовался Костя, молодой шахтер, неожиданно обнаруживший в себе дар художника карикатуриста и импровизатора.

Так же, как и в армии, работа над стенгазетой нисколько не влияла на стажировку Андрея. Несмотря на то, что он был единственным ополченцем, отслужившим в подразделении разведки ВДВ, то, с чем он столкнулся здесь, оказалось для него новым и более интересным из-за непредсказуемости и нестандартности ситуации на линии разграничения противоборствующих сторон. В ВДВ, на его взгляд, было проще: разведка выслеживает противника, на основе ее данных артиллерия наносит по нему огненный шквал, после этого выбрасывается штурмовой десант при необходимости с техникой. А здесь основная задача разведки заключалась в том, чтобы не упустить момент внезапности нападения укров. Помимо этого разведчики выведывают о противнике все, вплоть до солдата и танка. Самое неприятное для здешнего разведчика то, что его данные тотчас не используются для уничтожения укров из-за строгого соблюдения повстанцами минских соглашений. А те видели эти соглашения в гробу и наступали и обстреливали территорию обеих республик, когда им вздумается. А так как думали они об уничтожении республик непрестанно, то и выпускали снаряды и мины в мирных жителей и пытались прорваться то здесь, то там почти ежедневно.

Пришедшая с работы Полина, увидев на столе открытую стеклянную банку соленых огурцов, окинула подозрительным взглядом стоявшую у газовой плиты Катю, переодетую после института в свободное ситцевое в осенних листьях платье и, не увидев никаких изменений в фигуре, тут же забыла о банке. Но, когда Катя после кофе вдруг достала из банки маленький с ее мизинец огурчик и захрустела им, Полина поинтересовалась, словно невзначай:

– Что это тебя после сладкого к соленому потянуло?

– Не знаю. Утром во время лекций вдруг захотелось мокрого солененького и в метро тоже, вот я и купила в "Пятерке" эту банку. Очень вкусные огурчики.

– А раньше никогда не тянуло к ним?

– Нет, только сегодня, а что?

– Нет, ничего. А случайно тебя не тошнит?

– Немножко во время обеда. Я даже его не доела.

Полина глянула на настенный календарь, подсчитала: после отъезда Андрея прошло девятнадцать дней, почти три недели. Как и положено.

– Сегодня четверг, - проговорила она.
– В субботу пойдем к врачу. Вот только куда? В нашу поликлинику ты не записана. Придется идти в вашу кремлевскую.

– Зачем?
– удивилась Катя.
– Что я им скажу? Захотелось огурчика?

– Вот именно, - засмеялась Полина. Она подошла к Кате и прижала к себе ее голову - Проверим, не беременна ли ты. Я была бы счастлива.

Катя подняла на Полину голову с открытым ртом и расширившимися глазами и прошептала:

– И я тоже.

Они не могли дождаться субботы. Она закрепила их радость и изменила их жизнь.

Прежде всего, возникли вопросы, как, когда и надо ли сообщать об этом Андрею и Любови Петровне? Насчет Андрея они решили быстро: сообщат после окончательного подтверждения диагноза беременности, через неделю, может, даже раньше. А с матерью и через нее особенно с отцом могут возникнуть серьезные проблемы. Отец может предпринять все меры, чтобы Катя сделала аборт. Поэтому решили все держать втайне от Катиных родителей до самого последнего часа, когда можно будет уже не скрывать живот.