– Я давно хотела с вами познакомиться, Полина, и очень рада, что это, наконец, произошло.

– А вы не представляете, как я рада. Даже не знаю, куда вас усадить и чем угостить.

– Хорошо бы на стул и чаем, - пошутила Любовь Петровна.

С лица Полины напряжение, как рукой, сняло. Она повела гостью в гостиную, где усадила в кресло за маленький столик и, включив небольшой, по понятиям Любови Петровны, телевизор, исчезла. Не взглянув на экран, гостья с интересом осмотрела сравнительно небольшую прибранную, словно специально для ее прихода, комнату, приятно удивившись ее довольно-таки респектабельной обстановкой. На площади менее двадцати квадратных метров было на что посмотреть. Во всю противоположную от двери стену располагалась стенка из темно красного дерева с двумя высокими до самого потолка шкафами по бокам, закрытыми нижними и верхними между ними полками, а в середине внимание привлекали открытые и со стеклянными дверцами полки, заставленные красивой, сравнительно недорогой посудой и разнообразными сувенирами и красочными тоже сувенирными книгами на разных языках. У противоположной стены, прилегавшей к двери, стоял солидный диван, составлявший с двумя креслами гарнитур, телевизор стоял на комоде сбоку от окна. Судя по двери за окном находилась лоджия. Удивительно, но в середине комнаты еще оставалось довольно много места для раскладного стола, стоявшего сложенным рядом с креслом, в котором сидела Любовь Петровна. Её заинтересовали сувениры. Она поднялась с кресла и стала с любопытством рассматривать их. Они были в основном зарубежные: метровый крокодил, тотемы, маски, статуэтки и разнообразные фигурки, привезенные дедушкой Андрея из границы. У вошедшей с подносом Полины она поинтересовалась, в каких странах он побывал. Та, достав из бара шкафа бутылку шампанского, два бокала и коробку конфет и расставляя чайные чашки, рассказала, где отец работал, а из его многочисленных временных командировок вспомнила лишь Эфиопию или Мозамбик, откуда он привез черные маски, что висят в коридоре, Гайану - из-за крокодила, которого она в детстве смертельно боялась, и Германию, откуда он привез ей красивые красные сапожки. Когда у нее спрашивали, кто ей их подарил, она отвечала: "Мне папа из-за границии привез".

За столом, выпив за знакомство шампанского, Любовь Петровна, наконец, спросила:

– Вы Андрея видели по телевизору?

– Андрюшу по телевизору? Когда? По какому каналу? Опять из-за мажоров его показывали?

Полина не допускала и мысли, что показ Андрея по телевизору связан с Донецком. Но оказалось, именно так.

– В двенадцатичасовых новостях его показали на похоронах дедушки и бабушки. Увидев его, я вначале не поверила глазам, а когда услышала, что он остается там воевать, решилась приехать к вам. Господи, что будет с Катей?

Рука Полины, не донеся чашку до стола, выронила ее. Любовь Петровна принялась вытирать салфетками стол, а Полина, подбирая осколки, прошептала:

– Я так и знала. Он весь в своего дедушку и папу. А ведь там убивают.

Увидев, что она порезала руку, Ольга Петровна подала ей свой носовой платок, но Полина приложила бумажную салфетку. Они прошли в ее спальню, где в финской стенке была аптечка. Вдвоем они смазали йодом и забинтовали неглубокую ранку, после чего Полина рассказала, что теперь это ее спальня, а свою она отдала молодым. Войдя в их спальню, они обе вдруг заплакали, присев на кровать.

– Мама?
– услышали они Катин голос.
– Почему вы плачете? От радости, что познакомились?

– Да, от радости, - закивали обе, вытирая слезы.

До восемнадцатичасовых новостей оставалось двадцать минут, и Любовь Петровна занялась подарками. Начала она с костюма для Полины. Для нее самой он стал чуть узковат, а для Полины оказался как раз впору. Сняв его, она покачала головой:

– Такой дорогой подарок я принять не могу, потому что взамен у меня ничего нет.

– У вас есть сын, который любит мою дочь, а она его, - нашлась Любовь Петровна - Этот подарок для меня самый дорогой. Тебе, дочка, я привезла то, что ты просила. А вы, Полина, переключите телевизор на первый канал.

Полина переключила телевизор в гостиной, куда они перешли, и ушла на кухню готовить еду для Кати. Та, усаживаясь на принесенный из кухни стул, предупредила мать, чтобы она не двигала под столом ногами, а то Филька это не любит и может укусить. Сидевший рядом с Катей Филька подтверждал это своим настороженным взглядом на Любовь Петровну. Она нарочно задвигала ногой, и он моментально вцепился крохотными зубами в тапок, даже не прокусив его, зато зарычал, рассмешив ее. Катя рассказала, что Филька рычит на Андрея только за то, что он на нее сердито смотрит. При упоминании Андрея Любовь Петровна открыла рот, чтобы спросить, во сколько он приходит с работы, но во время опомнилась и обрадовалась вопросам, которыми ее забросала дочь:

– Как ты надумала приехать? Я так рада. Дома все нормально?

– Соскучилась и очень хотелось посмотреть, как ты здесь живешь.

– Тебе понравилось? Конечно, тесней, чем дома, но нам хватает.

Полина вошла с подносом как раз к началу последних новостей. Ни ее, ни Катю они не интересовали, а Любовь Петровна не спускала с экрана глаз, гадая, как воспримет дочь желание Андрея остаться в Донецке.

Наконец телеведущий заговорил о ситуации в Донбассе, где украинские боевики продолжают обстрел мирных жителей Донецка в нарушение Минских договоренностей.

– Четыре дня назад под Горловкой шальным снарядом был убит деревенский житель восьмидесятитрехлетний Родин Петр Алексеевич и его семидесятипятилетняя жена Мария Ивановна.

Любовь Петровна со страхом наблюдала за дочерью. Услышав, что Андрей остается в Донецке воевать, Катя словно окаменела, уставившись во что-то перед собой. Но вот она повернула голову к Полине, их взгляды встретились, и они, одновременно поднявшись, обнялись и так и застыли. Любовь Петровна с грустью поняла, что любовь дочери к Андрею отодвинула ее на второй план даже после свекрови, но обиды или зависти к Полине она не испытала, напротив, позавидовала дочерней любви, которой не было у нее самой. Нельзя сказать, что она на любила мужа, - по-своему она его любила, но совсем не так, как Катя Андрея.

А еще ее поразило, что ни у Кати и ни у Полины не было в этот момент слез, очевидно, потому что каждая из них хотела подбодрить другую.

Катя, отстранившись от объятий Полины, посмотрела на мать и сказала твердо:

– Решено, я еду к нему.

Вот теперь онемела Любовь Петровна. На Катю набросилась Полина:

– По-моему, мы уже об этом говорили. Андрюша был категорически против твоей поездки туда. Во-первых, тебе нужно закончить институт. Какое-то время ты у нас будешь главной кормилицей. Во-вторых, где ты там будешь жить? В землянке на поле боя? Не может быть и речи, чтобы ты туда поехала жить. И чтобы я больше об этом не слышала. Другое дело, съездить повидать его и то не зимой, а поближе к весне, когда будет тепло. И он будет рад нам, и нам интересно посмотреть, как там люди выживают. Я не была там уже лет пять. Может, и мама твоя туда с нами съездит. Если муж ее туда отпустит.